| Corvin | Дата: Вторник, 12/12/2017, 21:49 | Сообщение # 1 |
 Пентарх
Группа: Ученик Школы Рун "Legacy"
Пол: Мужчина
Сообщений: 378
Статус:  |
МАГИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ВОСПРИЯТИЕ МИРА
Магия как элемент человеческой практики существует во всех культурах как настоящих, так и существовала во всех исчезнувших древних культурах. Приведем определение, данное в Большом Энциклопедическом словаре: «Магия (от греч. mageia) (колдовство — волшебство), обряды, связанные с верой в сверхъестественную способность человека (колдуна, мага) воздействовать на людей и явления природы. Магия возникла в первобытном обществе и стала элементом обрядов». Магия изучается, исследуется и практикуется разными методами в зависимости от той цели, которую ставят перед собой исследователи или последователи магии. Из всего многообразия подходов к исследованию магии можно выделить несколько, позволяющих рассматривать различные аспекты магии под разными углами.
1.Магия является предметом исследования науки и изучается учеными самых разных специальностей и научных дисциплин, во всех этих исследованиях используется методы и приёмы традиционной науки. Ученый не является практикующим магом и, как правило, в своих исследованиях опирается или на собственные наблюдения практики магии, или использует самые разные вторичные источники. В таких исследованиях магия описывается не средствами самой магии, а с помощью научного аппарата.
2.К другому способу исследования магии относятся магические практики глазами магов, а). Современные практикующие маги используют последние научные открытия для описания и объяснения основных принципов магии. Трактаты по магии пишутся как научные труды: предлагается теоретическое описание магии, а также рассматривается магическая практика, а для тех, кто желал бы им обучиться, даются наставления и объяснения общей организации практики и тому или иному магическому приему, b). Магическая практика описывается «изнутри» глазами самого мага, а не как изложение самой сути учения. Маг последовательно описывает магические ритуалы и переживаемый им личный опыт, полученный в этих практиках, и раскрывает шаг за шагом как саму магическую практику, а показывает собственное развитие и трансформацию под воздействием этой практики, а также взаимодействия и отношения к формированию событий в видимом мире сущностями непроявленного мира. с). Практикующие маги раскрывают секреты древних магических учений, передающиеся непосредственно от учителя к ученику, а также проясняется скрытый смысл древних трактатов, магические термины заменяются понятными и доступными терминами, привычными для современной западной культуры и имеющими научное происхождение.
Магия как предмет научных исследований
Несмотря на то, что интерес к магии существовал всегда, научное изучение магии начинается только в XIX веке. Это связано не с отсутствием интереса у исследователей к магии как особой специфической практике, а с общим состоянием общества того времени. В средние века в Европе, христианская Церковь преследовала все, что было связано с магией, которая считалась проявлением темных сил. Поэтому все официальные изучения магии как ереси проводились только с разрешения Церкви. Интерес к магии появляется с интересом изучения бесписьменных культур, в которых магия занимает достаточно важное место. Магия не только как учение, а преимущественно как практическая деятельность ярко выражена в этих культурах, и такое магическое отношение к миру было настолько неожиданным, что дикарей начали считать по отношению к европейцам — слаборазвитыми. Вероятно, по этой причине миссионеры так старательно боролись с магией и старались «цивилизовать» дикарей.
Возросший интерес к исследованию традиционных культур в старом свете способствовал исследованию магии сначала скорее как экзотики, а затем и с научной точки зрения социальными антропологами, исследователями религий. Многие ученые считали, что современные бесписьменные культуры, находящиеся по их мнению на низшей стадии развития, представляли далекое прошлое европейской культуры. Другие были с ними несогласны и старались доказать обратное, что представители этих культур — такие же люди, как и европейцы, но живущие совершенно в другой культурной традиции, что и делает их другими. Такая точка зрения была доказана и победила в конечном итоге.
Один из первых, кто обратил внимание на происхождение магии, был английский философ и социолог Г. Спенсер. В его «Основании социологии» ещё нет развернутого исследования магии, но этому предмету уже уделяется внимание.
В качестве основы магической практики любые действия, считает Спенсер, направлены на приобретение власти над сверхъестественным миром. «Действия колдуна имеют своей первичной целью приобрести власть над живым человеком и вторичной (которая на конец становится последствую-щей), — приобретение власти над душами умерших людей, или над сверхъестественными действиями» [203, 151]. Магия претерпела изменения, расширив сферу своего влияния, и её цели стали значительно более глобальными — не просто воздействие на человека, а управление посредством магических приёмов и процедур всеми событиями, которые подвластны сверхъестественным силам. Для мага стало важным овладеть таким знанием, которое, по его мнению, даёт ему власть над всем миром.
Во все времена маги справедливо считали, что подобное воздействует на подобное и поэтому старались в изготовлении своих магических снадобий использовать натуральный продукт. Поэтому в древнее времена считалось опасным оставлять трупы умерших людей без присмотра, так как «они могли быть обезображены колдунами, которые брали из них большую часть самых ценных ингредиентов для составления своих чародейских снадобий» [203, 154]. Представления, что необходимость хоронить трупы, не только связано с распространением инфекционных заболеваний, но и есть попытка лишить колдунов возможности извлекать из трупа все необходимое для колдовской практики. Сначала трупы начали хоронить, а затем последовал запрет и на вскрытие могил.
Магическая практика оценивалась по конечному результату тех воздействий, на которые она была направлена. Маг мог применить своё искусство для лечения болезней, изменения погоды, получения обильного урожая и т. п., и такой результат достаточно высоко оценивался соплеменниками. Но та же самая практика могла привести к болезням, неурожаю, неудачам, потери имущества и т. п. Поэтому отношение к магии всегда было неоднозначным. «Если чудесные действия приписываются сверхъестественному существу, враждебному свидетелям этих действий, то вызвавшее эти действия искусство есть колдовство; если же эти удивительные действия приписываются дружественному сверхъестественному существу, то они относятся к разряду высшего порядка» [203, 155]. Таким образом, разделяются не только маги между собой на белых и черных, но и сверхъестественные существа. Те, которые оказывают людям помощь, защищают и оберегают их, превращаются в добрых духов и богов, которым со временем начинают поклоняться, а те, кто вредит людям, превращаются в злых духов. Одних призывают, а от других защищаются.
По тем принципам, которые заложены в магии, английский антрополог Э. Тайлор считает, что магия принадлежит к самым низшим из всех известных ступеней цивилизации. Магия, считает Тайлор, возникла естественно и по определённому умственному закону, в основе которого лежит принцип ассоциации идей, и носит символический характер. Предметы, однажды бывшие в соприкосновении, продолжают оставаться в этом состоянии и воздействуют друг на друга на большом расстоянии, между ними существует связь, и такая связь имеет симпатический характер, говорит Тайлор. Та простота операций, лежащая в основе магии, говорит о том, что магия произошла очень давно. «Человек ещё в низшем умственном состоянии научился соединять в мысли те вещи, которые он находил связанными между собой в действительности. Однако в дальнейшем он ошибочно извратил эту связь, заключив, что ассоциация в мысли должна предполагать такую же связь и в действительности» [208, 94]. Не совсем понятно, что случилось с человеком, когда он «поумнел», если, будучи не столь «умным», увидел правильные связи в действительности и отразил их в своих мыслях, а потом утратил эту способность? Если бы такое событие произошло с одной культурой, то можно было бы сказать, что здесь повлияли какие-то неизвестные причины. Но такой процесс произошел со всеми культурами, не имевшими никакого соприкосновения друг с другом. Вряд ли такое событие могло случиться.
Так, А Леманн считает, что суеверия необходимо рассматривать как теорию магии, а магическую деятельность результатом такой теории. Поэтому не всякий поступок можно считать магией, а только именно «поступок, вытекающий из суеверия, есть магия» [123, 13]. Корни магии необходимо искать в суеверии.
Английский антрополог Дж. Фрэзер, создатель наиболее известной теории магии, в книге «Золотая ветвь» говорит, что магическое мышление основывается на двух принципах. «Первый из них гласит: подобное производит подобное или следствие похоже на свою причину. Согласно второму принципу, вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта» [244, 19]. Первый принцип магии Фрэзер называет законом подобия, а второй — законом соприкосновения или заражения. Первый принцип позволяет магу путем подражания производить необходимые для него действия. На основании второго принципа маг получает возможность воздействовать на ту личность, с которой предмет был в соприкосновении, через воздействие на этот предмет. «Гомеопатической, или имитативной, магией можно назвать колдовские приемы, основанные на законе подобия. Контагиозной магией могут быть названы колдовские приемы, основанные на законе соприкосновения или заражения» [244, 19]. Законы подобия и соприкосновения распространяются не только на человеческие действия, но имеют всеобщее применение. С точки зрения современной биологии организм содержит один и тот же генетический код ДНК в каждой клетке тела. Не только различные части человеческого тела содержат ДНК, но и одежда, обувь и т. п., а также предметы, которые были в соприкосновении с телом могут пропитаться различными телесными выделениями; на них могут остаться частицы кожи, волосы и т. п., все они также будут содержать молекулы ДНК. Возможно, что магические приёмы, оказывают воздействие именно на ДНК. Искаженный код ДНК путём магических процедур, как некое информационно-энергетическое образование маг направляет на жертву и тем самым добивается успеха.
По мнению Фрэзера, магия является искаженной системой природных законов и ложных принципов поведения, основанных на этих представлениях — «это одновременно и ложная наука, и бесплодное искусство» [244, 19]. В магии одновременно существуют теоретический и практический аспекты. Магия как теория открывает природные законы и определяет последовательность протекания событий в мире. Основываясь на своём теоретическом понимании мира, практическая магия, разрабатывает приёмы, которым необходимо следовать для достижения своих целей. Фрэзер полагает, что первобытный колдун знает магию только с практической стороны. «Он никогда не подвергает анализу мыслительные процессы, на которых основываются его действия, никогда не размышляет над заключенными в них абстрактными принципами. Как и большинство людей, он рассуждает так же, как переваривает пищу — в полном неведении относительно интеллектуальных и физиологических процессов, необходимых для мышления и для пищеварения» [244, 19]. Поэтому магия является искусством, а не наукой. Если человек настолько неспособен к мышлению, то остаётся неясным, откуда вообще появилась магия. Тогда остаётся признать, что магия никогда и никем не была изобретена, а была «подарена» высшими силами, которые использует маг для достижения своих целей.
Два основных принципа маги оказываются, говорит Фрэзер, двумя способами злоупотребления связью идей. В основе гомеопатической магии лежит связь идей по сходству, в контагиозной магии — связь идей по смежности. Ошибочность таких взглядов состоит в том, что подобие вещей воспринимается как идентичность, а соприкосновение вещей однажды как постоянное пребывание в контакте. На практике оба вида магии часть сочетаются между собой.
Эти две разновидности магии Фрэзер обозначает единым термином — «симпатическая» магия — «поскольку в обоих случаях допускается, что благодаря тайной симпатии вещи воздействуют друг на друга на расстоянии и импульс передается от одной к другой посредством чего-то похожего на невидимый эфир» [244, 20]. Эфир рассматривается как некая невидимая среда, через которую вещи могут поддерживать между собой однажды установившуюся связь.
Для того чтобы приобрести необходимые свойства, дикарь питается продуктами, которые, по его мнению, содержат эти свойства, и старается избегать продуктов, содержащих нежелательные для него свойства, которые он может приобрести. В первом случае дикарь пользуется приемами позитивной магии, или колдовства, а во втором — негативной магии, или табу. «В соответствии с принципами гомеопатической магии считалось, что и неодушевленные предметы, подобно животным и растениям, могут оказывать на окружающее как благотворное, так и вредное воздействие благодаря их внутренней природе или умению колдуна использовать при случае их свойства» [244, 38]. Поэтому весь мир пронизан магическими связями, с которыми колдун вступает в отношения.
Между магией и наукой Фрэзер видит сходства и отличия. Между магией в чистом виде, когда предполагается следование одного природного события за другим, без вмешательства каких-то сил, и наукой, лежит вера в порядок и единообразие природных явлений. Маг верит, что, следуя правилам своего искусства или природным законам, как он их понимает, он всегда добьется поставленной цели. Поэтому, говорит Фрэзер, «аналогия между магическим и научным мировоззрением является обоснованной» [244, 53]. Как магия, так и наука раскрывает свои тайны перед теми, кто знает причины и законы, позволяющие прикоснуться к тайным пружинам природы и возможности, которые они получают — потенциально безграничны. Несмотря на аналогии между магией и наукой, существуют так же и различия. «Роковой порок магии заключается не в общем допущении законосообразной последовательности событий, а в совершенно неверном представлении о природе частных законов, которые этой последовательностью управляют» [244, 54]. Правильное применение ассоциаций, считает Фрэзер, даёт науку, а их неправильное применение даёт магию. Согласно взглядам Фрэзера, «магия, как оказалось, близкая родственница науки» [244, 54]. Магия является тем первичным материалом, на котором развивается наука.
Не только между магией и наукой существует сходство и различие. В таких же отношениях между собой находится магия и религия. Религию Фрэзер определяет следующим образом: «под религией я понимаю, говорит Фрезер, умилостивление и умиротворение сил, стоящих выше человека, сил, которые, как считается, направляют и контролируют ход природных явлений и человеческой жизни. Религия в таком понимании состоит из теоретического и практического элементов, а именно из веры в существование высших сил и из стремления умилостивить их и угодить им» [244, 54]. Чистая религия без практических действий переходит в теологию. Такое определение религии, говорит Фрэзер, позволяет предположить, что ход природных событий в какой-то мере эластичен и изменчив, и можно уговорить сверхъестественные силы изменить мир и внести в него позитивные изменения. Но такая точка зрения противоречит магии и науке, которые как раз и основываются на неизменности законов природы. Религия предполагает, в отличие от магии и науки, что миром управляют осознанные силы. Магия часто имеет дело с духами.
|
| нет доступа | |
| Corvin | Дата: Вторник, 12/12/2017, 21:49 | Сообщение # 2 |
Пентарх
Группа: Ученик Школы Рун "Legacy"
Пол: Мужчина
Сообщений: 378
Статус: |
В отличие от религии магия, вступая в отношение со сверхъ-естественными силами, обращается с ними как с неодушевленными силами, т. е. вместо того, чтобы, подобно религии, поклоняться им, она их принуждает и заставляет. «Магия исходит из предположения, что все личные существа, будь они людьми или богами, в конечном итоге подчинены безличным силам, которые контролируют все, но из которых, тем не менее, может извлечь выгоду тот, кто знает, как ими манипулировать с помощью обрядов и колдовских чар» [244, 56]. Если существуют безликие силы, которым подчиняются все без исключения вне зависимости от того, природные явления это, растения и животные это, люди это или боги, то необходимо познать те способы, которыми эти безликие силы управляют отдельными явлениями и всем миром в целом. Поэтому магия наблюдает, экспериментирует и изучает мир, чтобы управлять им.
Враждебность между магией и религией рассматривается Фрэзером как один из признаков их различия между собой. Церковь объединяет верующих, но у колдунов не существует подобия церкви. Фрэзер говорит о том, что магия, будучи более примитивной, возникла раньше, чем религия, для возникновения которой требуется понимание того, что за видимой природой присутствуют невидимые личные силы, с которыми религия имеет отношения. В качестве примера, подтверждающего эти рассуждения, приводятся аборигены Австралии, у которых сильно развита магия, а религия, соответствующая определению, данному Фрэзером, по-видимому, отсутствует.
Фрэзер не считает магию безобидным занятием, которое свойственно всем традиционным бесписьменным цивилизациям. Его отношение к магии звучит как предупреждение. «Проникнув в глубины магии, беспристрастный наблюдатель увидел бы в ней не что иное, как постоянную угрозу цивилизации. Мы, как видно, движемся по тонкой корке, которая может в любой момент треснуть под воздействием дремлющих подземных сил. Время от времени глухой рокот или неожиданно вырвавшийся на поверхность язык пламени указывают на то, что происходит под нашими ногами» [244, 60]. Но, скорее всего, Фрэзер переоценивает опасность магии, существующей не одно тысячелетие и не являвшейся источником гибели ни для одной цивилизации.
В работе «Набросок общей теории магии» французский социолог Марсель Мосс, ученик Э. Дюркгейма, рассматривает магию как социальное явление, состоящее из различных элементов. Мосс пытается дать исчерпывающее описание магической практики.
Магия не существует сама по себе как некая неперсонифицированная сила, а является действием, исполняемое человеком. Магом Мосс называет «исполнителя магических обрядов» [155, 119]. Считается, что он должен обладать знаниями и навыками и быть профессионалом своего дела. Не всякий человек может быть или считаться магом, так как маг обладает определёнными качествами, отличающими его от других людей. Эти качества могут быть как приобретенными, так и врожденными; магу приписываются некоторые качества, которыми он частично обладает, а частично не обладает.
Маг отличается от обычных людей тем, что обладает определёнными физическими качествами, отличающими его от обычных людей. К магам причисляются «нервные, беспокойные люди или люди с необычайным складом ума для той заурядной среды, где верят в магию. Характерно для мага считают быстрые резкие движения, прерывистую речь, ораторские или поэтические дарования» [155, 121]. В большинстве обществ маги культивируют все эти признаки, которые часто обостряются во время магических обрядов. Маг впадает в транс, входит в экстаз или искусственно его имитирует. Подобные психические явления — это признаки особого дара, которые позволяют быть магом или им стать.
Магические способности приписываются не только одному человеку, но также существуют магические корпорации, основанные на профессиональной деятельности. «Все врачи, кузнецы, пастухи, по меньшей мере, потенциально являются магами» [155, 122]. Люди объединяются между собой по профессиональным навыкам, что отделяет их прочих, и именно эти отличия придают им авторитет магии. Подозрениями в занятии магией и колдовством наделяют представителей других народов. «Когда встречаются две культуры, занятие магией обычно приписывается менее развитой» [155, 124]. Так, например, цыгане наделяются магическими способностями и считаются магами, поэтому к ним всегда относятся с подозрением.
Неординарные знания и умения приписываются магам, которые являются героями мифов или легенд о всевозможных чудесах. Часто в таких рассказах способности мага из области реальности переходят во всевозможные сказочные способности и умения. Маг поражает своим могуществом, способностью реализовывать все свои желания, о которых простой человек даже и не помышляет.
Все маги имеют духов-помощников, которые наделяют их особой магической силой. Эти духи, как правило, принимают облик реальных или фантастических животных. «Магу известно их постоянное местопребывание, он владеет их языком, знает ритуалы, с помощью которых к ним можно подступиться» [155, 130]. При совершении магических обрядов маг обращается к их помощи, и от их силы зависит сила самого мага и, соответственно, эффективность всего магического обряда.
Любой человек, обладающий определёнными психическими качествами, не обязательно должен быть магом и заниматься магией. Существует три способа, говорит Мосс, чтобы стать магом: «Магом становятся через чудесное откровение, посвящение и по традиции» [155, 133]. Различные способы приобщения к магической практике разделяют магов на разные классы. При откровении либо сам маг перемещается в мир духов, либо во время магического обряда в него вселяется дух. При посвящении в маги тема временной смерти является наиболее частой. Дух забирает будущего мага к себе, убивает его, расчленяет его тело и производит с ним различные процедуры, а затем собирает его заново, тело остается тем же самым человеческим телом и в то же самое время другим, измененное духом. После такой временной смерти, которая может длиться несколько суток, человек оживает и уже является магом, обладает различными знаниями и умениями, которыми раньше не обладал. То же самое, говорит Мосс, случается с новичком при обряде инициализации, проводимом другими магами, или при посвящении в маги по традиции, когда знание непосредственно передается человеку от человека. «С этой точки зрения приобретение магического дара через откровение, инициализацию и передачу по традиции равнозначны и, безусловно, в каждом случае по-своему подтверждается, что новый член приобщился к сообществу магов» [155, 135]. Маги, как и представители других профессий, обладают определенными профессиональными и моральными качествами.
Действия, совершаемые магами, говорит Мосс, являются магическими обрядами, время проведения которых строго оговаривается: одни совершаются днем, другие ночью или связаны с различными фазами луны, а также учитываются движения и других планет. Таким образом, «астрология превращается в приложение к магии» [155, 138]. Как и время, так и место для магической церемонии не случайны, для этих целей служат священные места: «на магическом месте используют материалы и инструменты, которые никогда не являются случайными» [155, 139], они изготовляются с соблюдением правил времени и места.
Мосс рассматривает различные церемонии производящие магический эффект: «обыкновенно они включают в себя и операционные и вербальные обряды» [155, 142], и выделяет некоторые обряды, между которыми нет четкой границы. К операционным магическим церемониям Мосс относит симпатические и символические обряды, имеющие наиболее выраженный магический характер. По мнению Мосса, «эти обряды совершаются исключительно в силу того, что они предписаны, но не потому, что их смысл понятен исполнителю» [155, 143], это связано с тем, что маги интересуются больше традицией, а не теоретической стороной обрядов.
В магии существуют обряды, эквивалентные религиозным обрядам сакрализации и десакрализации, а также очистительные и охранительные обряды, и обряды жертвоприношения: «жертвоприношение встречается в магии, но мы, говорит Мосс, обнаруживаем его не во всех системах магии» [155, 144]. Несмотря на то, что жертвоприношение очень распространено, оно не является универсальным элементом магических церемоний.
К вербальной магии относится система различных заклинаний. В магии встречаются практически все формы вербальных обрядов, известных в религии: клятва, обет, молитва, гимн, просто обращение. Операционные и вербальные обряды связаны между собой. «Любое ритуальное действие, впрочем, содержит фразу, ибо всегда есть некий минимум выразительных средств, определяющих цель и природу обряда, хотя бы словами, произносимыми про себя» [155, 148]. Все речевые обряды преследуют одну и ту же цель — вызвать сверхъестественные силы и обозначить цель самого обряда. Вербальная магия, считает Мосс, дополняет операционную сторону обрядов. Поэтому Мосс утверждает, что не существует «совершенно бессловесных обрядов, а кажущееся молчание не мешает этому подразумеваемому заклинанию, которое является осознанием желания» [155, 148], а сам операционный обряд является переводом заклинания на язык жестов. Этот факт, говорит Мосс, свидетельствует о формалистическом характере магии.
|
| нет доступа | |
| Corvin | Дата: Вторник, 12/12/2017, 21:49 | Сообщение # 3 |
Пентарх
Группа: Ученик Школы Рун "Legacy"
Пол: Мужчина
Сообщений: 378
Статус: |
В основе магии лежит система представлений о мире. Минимум представлений в любом магическом обряде, говорит Мосс, — это представления о цели. Все представления мага о мире Мосс делит на персонифицированные и неперсонифицированные. К персонифицированным представлениям относятся различные представления о духе как идее нематериального характера. Магические духи делятся на несколько категорий: в первой Мосс относит души умерших, ко второй — демонов, и к третьей — религиозных сверхъестественных существ — богов.
Персонифицированные представления находят свое отражение в мифах: «среди мифов есть и такие, которые объясняют происхождение магии, симпатических отношений, обрядов и т. п. Однако если магии и известны мифы, то они чаще всего рудиментарны, очень предметны, относятся исключительно к вещам, а не к персонажам» [155, 174]. Это связано с тем, считает Мосс, что магия малопоэтична и не стремится создавать историю своих демонов. Вряд ли такое утверждение можно считать правильным, так как маги скрывают имена своих духов, с которыми вступают в связь, и все, что с ними связано, от посторонних глаз. Особенно при передаче магических знаний от учителя к ученику, когда знания максимально защищаются от посторонних.
К неперсонифицированным относятся абстрактные и конкретные представления. К абстрактным представлениям относятся законы магии. «Это законы контактности, сходства и контраста: находящиеся или находившиеся в контакте предметы являются и остаются связанными, подобное производит подобное, противоположное действует на противоположное» [155, 155]. Эти законы представляют собой законы ассоциации идей, т. е. случайная мысленная связь эквивалентна причинной связи вещей. Все эти три формулы можно было бы объединить в одну, говорит Мосс, «что контактность, сходство и противоположность равноценны одновременности, тождественности и противопоставленности в мыслях и в действиях» [155, 155].
В законе контактности часть равна целому, и отделение части от целого не прерывает между ними связи. Мосс формулирует этот закон так: «индивидуальность существа неразделима и постоянно присутствует полностью в каждой из его частей» [155, 155]. Эта формула применима не только к людям и живым существам, но и к предметам. Такая магическая связь подразумевает идею заражения. Предполагается, что по возникшей цепочке можно передать болезни, удачу или какие-то другие ценные качества мага.
В законе сходства Мосс выделяет две формулы: «подобное производит подобное» и «подобное воздействует на подобное и — излечивает подобное». Полную формулу обрядов подобия Мосс формулирует следующим образом: «подобное вытесняет подобное, для того чтобы вызвать появление противоположного. И, наоборот, в первом типе действий подражательной симпатии подобное, которое вызывает подобное, вытесняет тем самым противоположное» [155, 161]. В Индии лечат водянку с помощью омовения — это означает, что вода, с которой вступают в контакт, поглощает ту, что вызвала болезнь; когда вызывают дождь, льют для этого воду, и вода уничтожает засуху.
Таким образом, считает Мосс, абстракции сходства неотделимы от абстракции противоположности, и поэтому формулы подобия можно объединить в следующим определении «противоположное вытесняется противоположным» [155, 161]. В магии всегда существовали понятия противоположности: удача и неудача, холод и тепло, свет и тьма, огонь и вода, мужское и женское и т. п. Различные формулы подобия в точности соотносятся с формулой противоположности. Мосс приводит три формулы: «подобное производит подобное, подобное воздействует на подобное, противоположное воздействует на противоположное» [155, 162]. В первом случае предполагается отсутствие некого состояния, во втором — присутствие определённого состояния, а в третьем — наличие состояния, противоположное тому, которое желают получить. Например, в первом случае думают об отсутствие дождя, который вызывают, во втором — о дожде, который необходимо прекратить, и в третьем — борются с дождем, думая о дожде, вызывая его противоположность.
К конкретным неперсонифицированным представлениям Мосс относит различные свойства и качества. Например, амулеты обладают определёнными свойствами и имеют качества, которые они получают при исполнении магического обряда. Маги также выделяют полезные и отрицательные качества живых существ, растений и предметов окружающего мира, а также различные способы применения этих качеств. С одной стороны, «магия всегда создавала для себя каталог растений, минералов, животных, частей тела и т. п. с целью зафиксировать их различные — специфические и общие, опытные и априорные — свойства. С другой стороны, магия всегда заботилась о систематизации свойств абстрактных объектов: геометрических фигур, чисел, черт характера, смерти, жизни, счастья и т. д.; и, наконец, магия всегда занималась согласованием этих двух сторон» [155, 166]. Законы природы и законы, по которым живые существа и различные предметы вступали в непосредственные отношения между собой, наиболее тщательно изучались магами, так как такие взаимоотношения позволяют понять из природу.
У различных народов существуют термины для обозначения некой магической силы: в Меланезии — мала, у североамериканских индейцев племени гуронов — оренда, у оджибеев — маниту, у мексиканских индейцев — нагваль, у китайцев — ци, ки, чи и т. п.
Согласно представлением о мана, оно содержится в существе, духе, человеке, в камне — у всего существует мана. Мана — это то, что содержится в вещи, но не сама вещь, мана содержится в растениях, животных, но не является ими; мана — это то общее, что содержится во всем, но не является в чистом виде. Анализируя, это понятие Мосс приходит к выводу, что идея маны «оказывается того же порядка, что и идея священного» [155, 205]. Подобные понятия не имеют смысл вне общества и оно происходит непосредственно из жизни коллектива. Все то с чем сталкивается человек, определённым образом классифицируется на основании выделенных свойств и качеств. «Понятие маны, как и понятие священного, в конечном счёте, оказывается лишь чем-то вроде категории коллективного разума, который лежит в основе ценностных суждений, определяющих значимость объектов, разума, который навязывает определённую классификацию вещей, разделяя одни, объединяя другие, устанавливает пути взаимодействия или пределы изоляции» [155, 207]. Такая многозначность понятия мана говорит о том, что оно не синкретично и содержит в себе зачатки многих других понятий. Такая синкретичность, вероятно, связана с тем, что для практики удобнее пользоваться одним словом, имеющим много значений, чем пользоваться разными словами, каждое из которых должно объяснять то, что оно обозначает, а также то, чем отличается от других слов. Человек по-разному запоминает слова, обозначающие предметы, и слова, обозначающие какие-то абстрактные слова, которые соотносятся только с теорией, но никак не с видимой реальностью.
Для того чтобы обучить магическому знанию его необходимо сделать доступным для понимания. Магия, говорит Мосс, состоит в действительном родстве, с одной стороны, с религией, а с другой — с наукой и техникой. «У нас есть основания сказать, что медицина, фармация, алхимия, астрология развивались в магии вокруг некоторого минимально возможного ядра чисто технических открытий. Рискнем предположить, что другие, более древние и, может быть, более простые виды техники, раньше отделившиеся от магии, были также смешаны с ней на заре человечества» [155, 226]. С наукой магия связана тем, что создаёт разнообразные идеи. Мосс говорит, что для магии «знание — это сила» [155, 226]. Как мы видим, отношение Мосса к магии неоднозначно, и такое отношение связано с тем, что магия достаточно сложная и развитая деятельность человека, уходящая своими корнями в древность. Магия — настолько древний механизм познания мира, что невозможно представить, какими были первые магические приёмы.
В.Шинкаренко
|
| нет доступа | |
| Corvin | Дата: Среда, 20/12/2017, 11:42 | Сообщение # 4 |
Пентарх
Группа: Ученик Школы Рун "Legacy"
Пол: Мужчина
Сообщений: 378
Статус: |
В статье «Формула табу-мана как минимум определения религии» английский исследователь Роберт Маретт кратко излагает свою теорию и полемизирует с Э. Тайлором и Дж. Фрэзером. Маретт не согласен с тем, что анимизм в трактовке Тайлора является «минимумом определения религии», а с Фрэзером в том, что между религией и магией нет ничего общего в происхождении.
Для описания примитивной религии Маретт использует понятия табу и ману, которые играют важную роль при создании классификаций. Табу и Мана Маретт рассматривает как негативный и позитивный модусы сверхъестественного. «Табу и мана описывают сверхъестественное в его первичном или экзистенциальном измерении; другие термины предназначены для выражения вторичного или морального измерения» [139, 102]. То есть табу и мана являются наиболее первичными по отношению к появлению моральных норм, так как являются наиболее простыми понятиями, охватывающими различные проявления сверхъестественного в магии и религии.
В Меланезии мана имеет три значения: 1) «призрак» умершего человек, 2) «дух», который никогда не был человеком и 3) живой человек. Мана и табу всегда соответствуют сверхъестественному, а анимизм не соответствует в том смысле, в котором этот термин употреблял Тайлор. Мана употребляется также и по отношению к нематериальным предметам, которые не имеют души.
Маретт говорит, что формула табу-мана обладают следующими преимуществами по сравнению с анимизмом: «1) Табу и мана сопутствуют сверхъестественному. Анимизм же чрезмерно широк. 2) Табу и мана являются гомогенными. Анимизм же имеет дело с более или менее отличными друг от друга сущностями, такими как «душа», «призрак» и «дух». 3) Мана, является позитивным модусом сверхъестественного, полностью приспособлена для выражения нематериального и невидимого...успешно разрешает противоречия между безличным и личным....Анимизм...имеет...тенденцию терять соприкосновение со сверхъестественным...и не подходит для выражения способов его передачи, а также его нематериальности... благо даря уникальности, содержащейся в сновидениях, он способен представлять сверхъестественные силы...обладающие высокой степенью индивидуальности» [139, 106]. Анимизм, предложенный Тайлором, не способен описать различные верования, в результате чего получили большее распространение «аниматизм» и «антропоморфный теизм», считает Маретт.
Критикуя теорию магии Фрэзера, Маретт отмечает, что магическая связь есть просто неверное применение ассоциаций идей, то непонятно откуда возникает мистика и тайна, а также закрытость магии от повседневной жизни.
Французский антрополог А. Ван Геннеп в книге «Обряды перехода» (1908) предложил свою классификацию магических обрядов, в которой объединил представления различных школ. К одной школе относятся Э. Б. Тайлор, основатель анимистической школы, выявил симпатические обряды, и В. Мангардт и Дж. Фрэзер, которые сосредоточили свое внимание на изучении сакрального, чистого и нечистого. К другой школе относится динамическая школа, основанная Р. Р. Мареттом, выступившим против анимистической школы, к этой школе принадлежали во Франции А. Юбер, М. Мосс и сам Ван Геннеп.
Согласно этим двум течениям Ван Геннепом было выявлено, что наряду с симпатическими обрядами, основанными на анимистических представлениях, существуют обряды динамические (безличностные), а также обряды контагиозные. Симпатические обряды — не обязательно должны быть анимистическими, а контагиозные — не обязательно динамическими. Эти четыре категории были попарно сгруппированы двумя школами. Под динамизмом Ван Геннеп понимает теорию мана; под анимизмом — теорию олицетворения.
Кроме этих категорий, говорит Ван Геннеп, обряд может оказывать воздействие непосредственно или косвенно. Под обрядами непосредственного или прямого воздействия необходимо понимать обряды без посредника, результат следует сразу же после исполнения данного обряда. «Действие непосредственного обряда — автоматическое, действие косвенного — рикошетное» [39, 13]. Косвенный обряд, наоборот, приводит в действие автономную или персонифицированную силу или серию сил.
Следующими характеристиками магических обрядов Ван Геннеп наделяет позитивными обряды, в них воля выражена в действии и негативные. Табу, по мнению Ван Геннепа, является отрицанием, противоположностью позитивных обрядов и поэтому «табу само по себе не является ритуалом и тем более магией» [39, 13]. Природа табу несколько иная, чем природа магии.
Любой обряд, считает Ван Геннеп, можно одновременно отнести к четырём категориям, которые составляют 16 вариантов классификации. Например, запрет на употребление беременной женщиной тутовых ягод, чтобы это не сказалось на ребёнке, является по классификации Ван Геннепа динамическим контагиозным прямым негативным обрядом. Трудность заключается в том, чтобы установить, является данный обряд анимистическим или динамическим. Динамизм и анимизм составляют религию, считает Ван Геннеп, а технические приёмы: церемонии, обряды, культ — называет магией. Они образуют следующую схему: (см. Таблицу )
Все случаи, наблюдаемые английским антропологом Б. Малиновским, проявлений магии, обобщены и приведены к общей отправной точке в книге «Магия, наука и религия». «Магия, с какой стороны её ни возьми, — это наиболее важный и самый таинственный аспект практического отношения первобытных людей к реальности» [137, 107]. Магия существует там, где существует случайность, эмоции страха, а там, где все ясно и хорошо, контролируется рациональным умом, там магия не встречается. Отрицательные эмоции, дурные предчувствия, т. е. отрицательный эмоциональный фон, убежден Малиновский, заставляет человека искать снижение уровня собственной тревожности, практикуя магию. Между тем магия является активным фактором организации труда и кооперации. Магия даёт твердую уверенность в том, что человек может добиться успеха и достигнуть цели, а также наделяет его особыми техниками и знаниями, которые дополняют обычные знания и навыки, когда они перестают действовать.
В исследовании первобытной магии Малиновский выделяет три элемента, с которыми связана действенность магии. К первому элементу относятся различные фонетические эффекты. Например, имитация различных природных звуков: свиста ветра, шума воды, шум деревьев, кустарников, травы, имитация грома, звуков, издаваемых различными животными, а также звуков, связанных с проявлением различных человеческих эмоций. Ко второму элементу относятся различные словесные описания событий, которые вызывает колдун. Например, колдун при лечении болезни описывает все симптомы, от которых должен избавиться больной при наступлении выздоровления, или рассказывает о здоровье, которым должен обладать больной, или как должны работать здоровые внутренние органы и какими должны быть телесные силы. В хозяйственной магии используют описания роста растений, повадок животных и т. п. Третий элемент содержит в себе то, чего нет в магическом ритуале — обращение к мифам, ссылки на предков и культурных героев, основавших магическую традицию. Магия, как и любое традиционное знание, опирается на традицию. О магической силе и подвигах мага, о происхождение магии рассказывается в особых магических мифах.
Малиновский считает, что магия не создается и не изобретается «Всякая магия всегда «была» с самого начала существенным дополнением всех вещей и процессов, входящих в сферу жизненных интересов человека, хотя и оставалась за гранью его обычных умственных усилий» [137, 88]. Поэтому, считает Малиновский, колдовство и магия существовали всегда, у них нет ни изобретателей, ни происхождения. Человек их шаг за шагом постепенно осознает и делает частью своей жизни. Малиновский даёт такое определение магии: «магия — это и есть свойство самого объекта, точнее отношения между этим объектом и человеком, отношения которые не создаются человеком, но существуют для человека» [137, 88]. Задача мага как раз и состоит в том, чтобы выявить эти отношения и использовать их в своих личных или общественных целях. С этой целью маг проводит серию повторений, чтобы один раз полученный результат, пусть и случайно, мог быть закреплен формулой, воспроизводя которую его можно достигать в случае необходимости. Тот результат, который воспроизводится с практически стопроцентной вероятностью, становится частью общественной жизни и не представляет для мага никакого интереса, так как необходимое решение уже найдено и может быть использовано всеми членами общества.
Магия всегда служила целям человека, и только человек владеет магией. «Объектом магии оказывается не сама природа, а человеческое отношение к ней и человеческие действия с природными объектами» [137, 88]. В качестве продукта взаимодействия человека с природой рассматривается то, что природа неспособна самостоятельно произвести, что подвластно лишь магии. Наблюдение за природой и изучение её законов не ведут к возникновению магии, она существует благодаря культурной традиции и с её помощью человек может осуществлять свои цели. «Магия — это специфическая и уникальная власть, которая принадлежит только человеку и обнаруживает себя только в магическом искусстве,. изливается человеческим голосом и передается волшебной силой обряда» [137, 89]. Вместилищем магической силы служит человеческое тело, из него она переходит на другие предметы и подчиняется различным условиям. Поэтому магическая сила в первобытных культурах, говорит Малиновский, никогда не считается природной силой, действующей независимо от человека и не может быть познана как другие явления природы.
Магическая сила, которую в Меланезии называют мана, не сосредоточена ни в чём и может переходить во что угодно, не соответствует тому определению, которое даёт Малиновский, Поэтому существуют различия между мана как некоей сверхъестественной силой и магической силой, находящейся в теле человека и оказывающей воздействия на природу, растения и животных и людей.
Малиновский рассматривает психологический механизм возможного возникновения магии, который является главным источником магической веры. По наблюдениям Малиновского, при исполнении магического обряда драматическое изображение эмоций является существенной часть обрядов, которые отображают ситуацию, связанную с борьбой и достижением победы. «Магические ритуалы, большая часть магических формул и принципов, колдовские приёмы — все это восходит к бурным переживаниям, испытанными людьми в труднейших ситуациях их практической жизни в безвыходных тупиках, в попытках найти брешь в стене, воздвигаемой несовершенством их культуры, разрешить противоречие между могучими жизненными соблазнами и грозными опасностями подстерегающей судьбы» [137, 93]. Этим и объясняется, что во многих магических обрядах происходит спонтанное выражение эмоций. Сначала эмоции становятся частью магического обряда, а при исполнении обряда они спонтанно проявляются, что придает действенность магической практике.
В Меланезии на каждый магический обряд или заклинание существует противоядие, которое, если окажется сильнее, то может ослабить или вообще свести на нет все усилия колдуна. Контрмагия является обязательной составной частью магической практики. Магический обряд может применяться только тогда, когда существует противоположный обряд, ослабляющий или вообще уничтожающий влияние магического обряда. Иначе такой обряд, от которого нет защиты, не употребляется, он может нанести вред самому исполнителю.
Малиновский говорит, что магия выступает как действующий фактор организации труда и придания ему смысла. «Поэтому культурно-интегрированная функция магии состоит в устранении тех препятствий и тех несоответствий, которые неизбежно возникают в тех сферах практики, имеющих большую социальную значимость, где человек не в состоянии полностью контролировать ход событий» [137, 108]. Магия поддерживает в человеке уверенность в успехе действий, вселяет в него веру, укрепляет его дух и позволяет ему добиться успеха в своих действиях, когда он не может положиться на обычные средства, а также подчинить себе разбушевавшиеся страсти и эмоции.
При анализе магии, говорит Малиновский, необходимо различать «форму заклинания, обряд и личность самого мага» [137, 109]. Сущность магии состоит в её цельности. «Без малейших искажений и изменений она передается от поколения к поколению, от первобытных людей к современным исполнителям обрядов — и только так она сохраняет свою эффективность» [137, 109]. Поэтому магия нуждается в рассказе или мифе о своем происхождении, как тот или иной магический приём был впервые применен, каким героем и в какой ситуации и какой был получен от этого эффект.
Магия отличается от науки тем, что она не исследует природу, а основывается на эмоциональном опыте, в котором человек наблюдает не природу, а самого себя, и истина воспринимается не разумом, а игрой чувств, говорит Малиновский. Рациональное и магическое знание относится к разным культурным традициям. Для овладения рациональным знанием не требуется посвящения, как для овладения магическим знанием, но при этом Малиновский забывает сказать, что любому знанию, научному и магическому, необходимо учиться, а это требует определённых усилий, способностей, желания и самой возможности для получения знания.
Магия и религия опираются на традицию, но различие между ними очевидно уже из определения магии, данное Малиновским. В магии магическая сила изначально присуща человеку, а для религии необходимо наличие сверхъестественных сил.
В.Шинкаренко
|
| нет доступа | |
Наши партнеры и проекты
ДРУЗЬЯ, ЕСЛИ ВЫ Повстречали БИТУЮ ССЫЛКУ СООБЩИТЕ ПОЖАЛУЙСТА ОБ ЭТОМ ИСПОЛЬЗУЯ ФОРМУ НА ГЛАВНОЙ СТРАНИЦЕ (СПАСИБО)
| | | |
| 
