| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:30 | Сообщение # 1 |
 Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус:  |
Феномен сенсорных проекций в современном человекознании - Титов К.В. 08.06.11
СОЦИАЛЬНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И АНТРОПО-СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
Если социальная антропология - наука, предметом которой является социальная активность Человека, то в содержании этой науки одновременно присутствуют и социальность, и личность этого Человека, поскольку они совместно есть некоторая общность, представляющая эту его социальную активность. Заметим, что речь идет именно об активности, а не о деятельности Человека, что очень важно для понимания места проблематики оперирования сенсорными проекциями по отношению к предметам различных естественных и гуманитарных наук и к предмету социальной антропологии — в частности. Проективные антропо-социальные технологии, как и теория социальной антропологии принадлежат сфере отношений Человека, сфере его социальной активности, имея регулирующее значение по отношению к его деятельности, представляющей его социальное бытие.
В целом, трудовая, физическая и умственная деятельность, логичная и целенаправленная, весьма условно подразделяется на непосредственную и опосредствованную, то есть Труд Человека - это вообще и прежде всего деятельность орудийная и опосредствованная, в которой мысль с очевидностью обнаруживает свое движение, свою логику. Но что придает труду Человека эту логику? Этот во прос всегда был наиболее сложным для тех, кто догматически истолковывает причинность: чаще всего они находят ответ в сведении, редукции этой логики к природе Человека, к его опыту, к его потребностям и так далее, до бесконечности, без надежды на исчерпывающее объяснение.
Активность, в отличие от деятельности, если она понимается не как простая характеристика интенсивности этой деятельности — это и отношения Человека в деятельности, в его социальном бытии, и, также отношения к его деятельности, к его бытию. Таким образом, социальная активность Человека - это сложная открытая система, совокупность, ансамбль его отношений и к деятельности, и в деятельности. Это идеальная сфера множества отношений Человека как субъекта его активности, в том числе — его отношений к отношениям.
В гносеологическом, теоретико-познавательном плане социальная активность Человека является тем самым одухотворяющим его труд началом, которое определяет логику, смысл, цели и ценности познавательной и преобразующей мир человеческой деятельности, определяет возможности социального творчества и неограниченность, всесторонность человеческого познания.
Деятельность (умственная и физическая) может быть материализована, активность же всегда и в принципе представляет собой идеальное образование. Она всегда является лишь стороной деятельности, внутренней формой деятельности, сохраняя при этом относительную независимость от содержания какой бы то ни было деятельности. Активность определяет способ, структуру, порядок и средства деятельности, она представляет ее идею, ее методологию, от нее зависит, какая именно деятельность, как, где и когда будет (или не будет) осуществляться труд Человека.
Только дифференцируя, разделяя понятия активности и деятельности становится возможным, наконец, не только терминально, но и инструментально определить понятия сознания, самосознания, социальности и личности Человека.
Сознание — это та «часть» активности, то есть отношений Человека в деятельности, в его социальном бытии, которая актуализирована, объективирована в конкретной ситуации («здесь и сейчас»).
Неактуализированная «часть» отношений ( не «здесь» и не «сейчас») - представляет собою так называемое «Бессознательное», или «Неосознаваемое». Таким образом, в целом, социальная активность человека в его бытии, или его социальность объединяет сознание и бессознательное. Содержание актуальной и еще неактуализированной социальности Человека, в принципе, является познаваемым научными средствами социальной антропологии и научного челове-кознания вообще, если эти средства будут адекватными для изучения общественных отношений Человека в его бытии.
Самосознание, в свою очередь, также представляет актуализированное содержание внутреннего мира Человека, в его собственных координатах - «Я-здесь и Я-сейчас» - состояние активности Человека, выражающееся в его отношениях к социальному бытию, к его общественной, социальной и культурной деятельности.
Неактуализированная еще часть активности такого рода (отношений к бытию) представляет собой, как утверждают представители негативной (например, психоаналитической) антропологии, -«вершину» Бессознательного, которую следует определить как совокупность культурных установок, архетипов (духовных ценностей), как коллективное бессознательное, или, еще точнее, - как Сверхсознательное. Понятно, что содержание сверхсознательного вовсе не является ни вершиной, ни глубиной бессознательного. Оно вообще располагается «по другую сторону» от последнего, — во внутреннем мире Человека, в истоке тех его отношений, которые по своему статусу (и по меньшей мере) являются отношениями отношений, на порядок более сложных и значительно более отвлеченных от социального бытия, от человеческой социальности.
Сверхсознательное и самосознание Человека совместно представляют ту форму социальной его активности, которая представлена его личностью, его уникальностью, многообразно воплощаемой многими конкретными индивидами, как только они обнаруживают свои отличные друг от друга отношения к миру, свои личные мнения и пристрастия, свои совершенно различные жизненные стратегии и способы существования.
Итак, если выделеятся социальная и личностная формы активности Человека: отношений в бытии и отношений к бытию, то, соответственно, социальность Человека раскрывается в его сознании, а его личность - в самосознании. Как сознание, так и самосознание -познаваемы, они отнюдь не составляют сферу иррациональной, трансцендентной мистики (также как бессознательное и сверхсознательное), необходимы только адекватные научные средства познания отношений Человека.
Активность, проявляющаяся в социальном бытии Человека, - это так называемая активность достижения.(фоновая активность по тексту К .В. Титова). При этом как достижение результата, так и стремление, например, избежать этого результата (как нежелательного, возможно, - опасного для жизни и здоровья) одинаково означают некоторое «достижение». Вообще, не всегда обязательно достижения Человека истолковывать в смысле «результата», который должен всенепременно состояться, поскольку и сам процесс достижения может переосмысливаться как некоторый желательный « результат ».
Иными словами «активность достижения» не следует толковать в буквальном и в узком смысле этого нового понятия, вообще соизмеримого с понятием «цивилизация»: все, чем жив Человек, обязано его активности достижения, структурирующей его целесообразный труд, направленный на обеспечение цивилизованной его жизни, качество которой — иное, нежели в мире животных.
Добавим, что социальность Человека, воплощаемая в активности достижения (сокращенно - «АД») может быть связана и с достижением, поистине, «всех кругов ада». Активность достижения сознательна, но смысл ее не всегда вполне ясен Человеку, поскольку «ключ» к «благим намерениям» находится в том обществе и в той цивилизации, где этот Человек приобретает со-знание. Кроме того, еще один смысловой ключ к намерениям Человека располагается, «этажом выше», - в сфере другой, личностной, формы его активности .
Активность отношения (АО) (Осознанная активность по тексту К.В. Титова), как личностная форма отношений Человека к бытию, придает уникальный смысл и активности достижения, и, следовательно, всему тому, что составляет его со-знание, как совместное
знание, непрерывно изменяющееся в процессах человеческого взаимодействия, в общественном разделении труда. АО — это активность культурная, определяющая то, каким способом вообще существует Человек, способ его общественного бытия, — то, какой может быть цивилизация, если она не лишена культурного, духовного начала.
Личностная форма АО гораздо более эффективна как в понимании Человеком различных жизненных ситуаций, так и в установлении человеческого взаимопонимания. Понимающий, герменевтический, статус АО возможен, напомним, потому, что она возникает только на таком уровне социальной активности Человека, которая представляет отношения второго, третьего и, наконец, л-го порядка. То есть сознание и, вообще, социализированная, цивилизационная активность достижения представляют душевную жизнь и Ум человека, как совокупность умений, знаний, навыков.
Умный человек, душа которого может быть, по Радищеву, изъязвлена со-страданием, - это человек, общественным образом мыслящий, многое умеющий и обладающий богатым жизненным опытом социального познания действительности.
Но только в активности отношения, в рефлексии Человека возникает его Разум и самосознание, способные одухотворить и внести творческое начало в общественную деятельность людей. В противном случае общество, лишенное критических, личностных начал АО, не смогло бы развиваться, поскольку множество умных людей, неспособных к волевому действию, при всей их общественной независимости и самостоятельности, при творческом понимании ими мироустройства, скорее всего невольно вынуждены будут следовать лишь констатации недостатков и проблем общественного воспроизводства Человека. Общественная жизнь людей не может быть лишена волевого начала, благодаря которому она приобретает характер преднамеренного и целенаправленного социально-культурного действия. Творческое и действенное, напряженное социальное бытие адекватно родовой характеристике Человека как общественного индивида, реализуемой в содержании культурного, «расширенного» его воспроизводства. Эта форма человеческого воспроизводства предполагает возвышение меры ответственности и свободы Человека в утверждении космического статуса всей биосферы Земли, в космическом настоящем и, в особенности, - в космическом будущем нашей планеты.
Социальная (сопряженная с духовным ее началом, и в этом смысле, культурная) антропология, как практическое и теоретическое че-ловекознание, является сравнительно новой интегративной наукой о Человеке как общественном, культурном индивиде. Социальная, культурная антропология представляет, во-первых, общую теориюЧеловека, а во-вторых, практикоориентированную систему знаний, непосредственно предназначеннную для самопознания человека в его конкретном индивидуальном существовании.
В эту систему знаний вполне адекватно «вписываются» и специальные антропосоциальные технологии, включая все содержание антропосоциальной энергоинформатики, обобщенное в теории сенсорных проекций. Вот почему, не лишая читателей возможности самостоятельно оценить содержание этой книги, можно, с моей точки зрения, утверждать, что уникальная работа К.В. Титова заслуживает внимательного прочтения и обдумывания не только специалистами, но и многими другими заинтересованными людьми, для которых настоящий труд будет говорить сам за себя, - сообразно содержанию их мировоззренческих представлений, в той или иной мере допускающих возможность обсуждения темы сенсорных проекций.
Елисеев О.П., профессор, декан факультета социальной
антропологии, заведующий кафедрой социальной антропологии
Московского государственного социального университета
Москва, 22 октября 2003 года
1.ФИЛОСОФИЯ АНТРОПО-СОЦИАЛЬНОЙ ЭНЕРГОИНФОРМАТИКИ
1.1. Проблематика энергоинформационного понимания социальной активности человека
Из опыта восточных техник человеческого взаимодействия и практики магнетизма европейского средневековья, из предвосхищений неизвестного неуемными искателями тайн Природы и Общества, из арсеналов психотронных направлений прикладной психологии постепенно складывается некая особенная область знаний, именуемая то как синергетика и биоэнергетика, то как невербальная психология или, например, как психология энергоинформационного обмена...
Нет смысла перечислять эти самоназвания различных направлений человеческой мысли, тем более, что все они, от мистически-витиеватых и откровенно шарлатанских до претендующих на статус научных, основываются на одном главном постулате объяснений феноменов, с которыми имеет дело эта постоянно расширяющаяся область знания: в идеальном мире форм и структур, в сфере биоинформационного взаимодействия, как и в мире материальном, существуют некие, энергетически характеризуемые «поля», связываемые с живыми объектами, в особенности с Человеком, отличающимся выраженной способностью оказывать влияние на любой из этих объектов, включая самого человека.
Тому есть многочисленные, в том числе и экспериментальные свидетельства, от вполне отвечающих основному критерию научного эксперимента, - обязательной их воспроизводимости и подтверждаемости, - до вызывающих недоумение постоянно изменяющейся их масштабностью, граничащей с чудом. Слишком широкий спектр наблюдения эмпирических фактов, или, что то же, весьма неопределенные, с точки зрения естественнонаучной и логико-математической, границы существования энергоинформационных полей обуславливают острую их дискуссионность, имманентную их проблематичность и пока еще трудно устанавливаемую их достоверность.
В то же время, пожалуй, нет в мире такого развитого государства, в котором, исходя из интересов национальной безопасности, не исследовались бы, в той или иной феноменологии, вопросы синергетики, биологии и психологии Человека, курируемые закрытыми учреждениями оборонной науки и промышленности.
Впрочем, пока еще нерешенные мировоззренческие, научно-методологические, социально-политические и морально-правовые проблемыэнергоинформационного взаимодействия отнюдь не являются препятствиями для широкого распространения практик, в которых те или иные особенности этого взаимодействия уже принимаются в качестве краеугольных их оснований. Несмотря на отсутствие контактов с теми из писателей, которые представляют научно-популярную литературу и с теми из ученых, что относят себя к официальной науке, популяция творцов и технологов биоэнергетических практик отличается завидным постоянством расширенного воспроизводства, бизнес этих специалистов процветает, их знания и приемы передаются из поколения в поколение, поражая воображение многих людей, а, значит, и многих потенциальных клиентов, своей действенностью, полезностью и уникальностью.
Не имеет смысла останавливаться на сопровождающем развитие этой сферы человеческого самопознания неизбежном шарлатанстве, поскольку оно паразитирует чаще всего именно в сфере творчества и спекулирует на имманентном ему свойстве неопределенности. Отметим только, что способность творить, как родовая характеристика Человека, с неизбежностью предопределяет то, что и биоэнергетика, в ряду многих других новых направлений человеческого познания, оказывается тем предметом , который из поколения в поколение привлекает к себе все большее число людей, самостоятельно вновь открывающих ранее открытые «иные» миры и, независимо от первопроходцев, по-своему их структурирующих.
1.2. Познаваемость человеческой деятельности в понятиях энергии и информации
Пока еще в значительной мере неопределенное и, в общем закономерное, положение дел в новой области человеческого познания, в сфере творческого исследования биоэнергетики не может оставить равнодушными к нему всех тех, кто считает себя, и не без оснований, специалистом в применении энергоинформационных техник. Профессиональное применение этих техник осложняется непрерывным противостоянием специалистов как по отношению к дилетантам, так и по отношению к ученым, последовательно отстаивающим традиции естественнонаучного мировоззрения, согласно которым, несмотря на признание многих различных видов энергии (механической, так называемой «внутренней», электромагнитной, химической, ядерной и ... «других», утверждается: «Возможны два качественно различных способа передачи движения и соответствующей ему энергии от одного макроскопического тела к другому - в форме работы и в форме теплоты Спутем теплообмена)» (12, 58).
Оговорка в отношении особенностей переноса энергии «отдельными микрочастицами», включая «атомы, электроны и т. п.» ничуть не упрощает, но еще более мистифицирует картину энергетического плюрализма физики, - на фоне того, что легитимными признаются только два вышеуказанных способа передачи движения и энергии, если только не допустить, что истолкование понятий «работа» и «теплота» должно апеллировать не к буквальным, а к переносным смыслам этих исторических терминов.
Такое, «исторически обусловленное», расплывчатое определение фундаментальных понятий энергии и поля в официальной науке (по принципу универсальной незыблемости и несомненной, абсолютной истинности этих определений) является весьма зыбкой почвой для противостояния шарлатанству от науки. Еще в большей мере эта ветхозаветная расплывчатость исходных представлений фундаментальной науки выступает своеобразным табу на творческие поиски формулировок и эмпирических оснований современного энергоинформационного образа мира. И, наконец, вне редукции к некоторым постоянно обновляемым (и поэтому лишь «несомненным», то есть несомненным относительно, а не абсолютно) характеристикам мироздания обессмысливается понятие научного прогресса.
Вне содержания и критериев относительной и, в то же время, фундаментальной истины становится невозможным утверждать, состоялось ли, как таковое, очередное научное открытие, или научный поиск превратился в самоцель, в бесконечное и в бессмысленное конструирование «новых миров».
Расплывчатость иных научных определений не может быть оправдана их претензией на универсальность и вечность, она не может не настораживать всех тех специалистов, которые, в силу развивающихся потребностей практики не могут не творить в подлинном смысле этого слова, то есть не могут не разыскивать Истину, а не вообще нечто «новое» или «полезное».
«Широта и фундаментальность», «новизна» и «полезность» - этими понятиями как раз и спекулируют те, кто склонен всячески «закрывать» истину, а не открывать ее, кто нуждается в монопольном обладании истиной - и это положение дел не может не раздражать и меня, поскольку я по образованию и по опыту - врач, знающий, что Истина стоит жизни Человека, и убежденный, что практик должен быть «материалистом» или, точнее, - реалистом (по крайней мере в решении основных вопросов гносеологии, включая вопрос о принципиальной познаваемости мира).
По роду своих творческих исканий и по роду занятий в настоящее время я являюсь руководителем Школы ДЭИР (Дальнейшего ЭнергоИнформационного Развития), то есть научно-практической школы, которая располагает широким спектром антропосоциальных технологий и в деятельности которой решаются существенные и острые, жизненно значимые для каждого конкретного клиента антропосоциальной помощи, проблемы адекватной самореализации Человека, как субъекта его жизненного пути. Как специалист, я сумел развить свои профессиональные возможности отчасти вполне самостоятельно, начиная еще со студенческой скамьи, но, при этом, в значительной степени, я считаю себя обязанным своему Учителю, - Дмитрию Сергеевичу Верищагину (3).
Кроме того, в связи со стремительным процессом диверсификации практики ДЭИР и необходимостью расширения научных контактов для меня был весьма интересным и содержательными обмен мнениями со многими известными учеными в России и за ее рубежами. В частности, я считаю необходимым отметить неизменную продуктивность и конструктивность научных дискуссий с профессором, заведующим кафедрой социальной антропологии Московского государственного социального университета О. П. Елисеевым, (5,6), продолжающим разработку проблемы активного человеческого взаимодействия, - в том ее понимании, которое предложили в свое время Л.С. Выготский, Б.Г. Ананьев и С.Л. Рубинштейн (1, 4, 21).
Я твердо знаю, что все мои навыки в области развития антропо-соци-альных технологий, зачастую именуемых «биоэнергетическими», действительно «работают», но, однако, несколько в ином, не в буквальном физическом смысле слова «работа». В то же время, я не склонен предаваться умозрительным сомнениям в доводах ортодоксальной, то есть вполне сложившейся, фундаментальной науки, эти доводы мне представляются до известной степени корректными, пока, в дополнение к ним, не удастся сформулировать более адекватные истине представления об энергоинформационном взаимодействии.
Если верно и то, и другое мое знание, то положение дел в так называемой «биоэнергетике» таково, что оно может быть интерпретировано как намного более интересное и перспективное, чем если бы оно было однозначно определенным!
По моему глубокому убеждению, и поле, и энергия, и энергоинформационное взаимодействие - все это понятия, безусловно представляющие реальность. Но реальность идеальную, то есть реальность иного качества, - если так можно выразиться — качества субъект- объективированного, - и, при этом, разумеется, - нематериального.
Понятие энергии представляется в этой связи феноменом, реально воплощающим для человека идею единства Вселенной, неотделимой частью которой является он сам. Это энергетически интерпретируемое единство или общность всех явлений природы лишь относительно дифференцировано в связи с различными формами движения материи, то есть формами движения объективной реальности. Поэтому некорректно считать, что энергия - это понятие, применение которого адекватно лишь в сфере той реальности, что материальна в сугубо вещественном смысле. Сфера идеального, пожалуй, даже еще более сензитивна применению понятия энергии как именно понятия, как понимания человеком того, что энергия есть мера реальности косных «усилий» природы и напряжения человеческих физических и умственных сил, различным образом складывающихся в трансформации или в закреплении тех или иных состояний вещества, тех или иных отношений объектов и (или) субъектов.
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:30 | Сообщение # 2 |
Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус: |
Структуры веществ, способы, которыми они существуют, структуры и способы изменений существа человеческого взаимодействия, способы самого человеческого существования и, наконец, - мировые культуры как способы бытия всего человечества, - все это выражается в определенных количествах затраченной или накопленной энергии, восходя к мерности энтропии и нэгэнтропии.
В свою очередь, как напоминает О.П. Елисеев, «Единица энтропии -это единица двоичная, или 1 «бит» информации...и.„если энтропия в ее простейшем математическом представлении оказывается функцией логарифмической, а... нэгэнтропия также не может быть иной, то за связью основных характеристик восприятия информации человеком обнаруживается принципиальное его отличие от всего окружающего мира...». Это отличие состоит в нэгэнтропийном характере социально-культурного творчества человека прежде всего в энергоинформационном смысле, в смысле утверждения им идеальной реальности, преобразование которой позволяет человеку целенаправленным образом изменять собственное положение в Космосе, изменять мир и собственную природу. (5,492)
1.3. Идеальная реальность энергоинформационной активности человека
Для описания идеальной реальности абсолютно не требуется привлекать какие-то несуществующие в природе виды «материи», опираясь на мистические измышления. Наша психика, наше сознание, представленные как системы, самоорганизующиеся на основе оперирования нашими ощущениями и сенсорными свойствами образов, способны порождать, относительно независимо от свойств объектов материального мира, вполне самостоятельный и сложный мир, мир идеального. В таком случае, «граница» идеального мира с миром материальным - весьма сложное понятие, которое оказывается не вполне адекватным содержанию современной философско-антропологической проблематики.
Идеальный и материальный миры - это не просто взаимодополнительные «сферы», взаимопроникающие реальные «вещи». Эти миры неотделимы друг от друга как форма и содержание, как структура и тот материал, что ее образует, как трансцендентное и его основание в теории и в практике человеческого самопознания.
По мнению выдающегося отечественного философа Э.В. Ильенкова, идеальное есть не просто «то же самое» материальное, «отражаемое» в нашем сознании, не просто «пересаженное» в нашу голову материальное: «Идеальное выступает как система отношений между независимыми от сознания и воли объективными явлениями и человеком, способным эти явления воспроизводить и преобразовывать в процессе своей теоретической и практической деятельности» (7, 204) (курсив мой. - К.Т.).
Продолжая эту характеристику идеального, Э.В. Ильенков подчеркивает: «Возникая и развиваясь в недрах социальной практики, идеальное не только порождается материальным, но и способно активно его преобразовывать...» (7, 204), то есть именно осмысление и преобразование отношений идеального начала единого реального мира вполне сен-зитивно родовым способностям Человека, - в отличие от животного, которое вообще, по Ф. Энгельсу, не «относится ни к чему и вообще не «относится...» (8, 30).
В идеальном представлении единого реального мира Человек способен, не прилагая видимых физических усилий, «овладеть» не только собою, но и всем миром, переосмысливая и преобразуя его в такой системе отношений, которая является не только миро-воззрением, но и миро-творчеством, включая творчество Человеком самого себя, социальное и культурное, научное и художественное творчество.
1.4. Феномен «эфирного тела» и суперпозиционный подход
в биоэнергетике
Что мы знаем о поле или энергии? Для ответа на этот вопрос наиболее корректным будет обращение не к специальной информации, которой обладают, например, слушатели школы ДЭИР, а, прежде всего, - к информации общедоступной, хотя и не всегда общеизвестной. То есть антропо-социальный научный эксперимент, цель которого, - введение в практику человеческого самопознания энергоинформационного образа мышления, с самого начала должен строиться как адекватный требованиям сопоставимости его результатов с общедоступными сведениями, как эксперимент преемственный конструктивному познавательному опыту человечества.
Известно, что, вне зависимости от их разновидностей, так называемые «биоэнергетические» и многие другие поля практически невозможно зарегистрировать «напрямую», - и, особенно, на наш взгляд, потому, что наши теоретические представления о них страдают плохо скрываемым антропоморфизмом и алогичностью.
Время от времени публикуемые сообщения о регистрации проявлений действия тех или иных «полей», как правило, эпифеноменальны. В этих сообщениях нарушается именно требование верифицируемости по отношению к ранее известным в естественных науках фактам, что вполне объяснимо тем, что понятия «поля» и «энергии» есть именно понятия о вещах, а не «вещи» материальной действительности.
Наше понимание действительности не только «естественно», но и гуманитарно, оно есть воплощение единства естественных и гуманитарных наук, которое нельзя толковать механистическим образом, считая, что наши понятия о действительности существуют совершенно таким же образом, как та, вне нас существующая действительность, представляющая объективную реальность. Она, эта действительность принципиально познаваема, но столь же принципиально то, что она познаваема особенным, гуманитарным, антропоморфным способом. Считать, что Действительность скроена именно так, как ее мыслит Человек, конечно, - весьма самонадеянно, но и полагать, что она принципиально непознаваема и начисто лишена возможностей ее самопознания - совершенно неверно, ибо это самопознание может быть не только антропологическим, но и, вообще, - разумным .
Да, человеческая мысль, например, об энергетике микромира, кажется, вполне реализуется на примерах развития электронной техники, но кто может утверждать, что такая техника - единственна и безальтернативна в бесконечном, по определению, проникновении Разума в микро- или мега- миры Вселенной, благодаря воспроизводству этого Разума познающей самое себя.
Вместе с тем, в обыденном, практическом сознании принято, что энергию и поле вполне можно «почувствовать», предполагая, что существует некое материальное их «влияние», представленное в нашем восприятии. Заметим, именно «представленное в нашем восприятии», а не в объективном содержании наших ощущений, связанных с теми или иными органами чувств, потому что качество представления нами, допустим, тепла, изменяется в тех процессах восприятия, которые происходят в различных контекстах нашего бытия.
Например, в контексте острой, конфликтной ситуации человек, манипулирующий горячими предметами, может, например, не замечая того, обжечься ими, тогда как в нормальных условиях сосредоточенной работы с этими предметами такая неосторожность практически маловероятна.
Обобщая, вполне логично допустить, что в нашем представлении и восприятии поля или энергии постоянно присутствуют суперпозиционные эффекты, несводимые к феноменам сосуществования «фигуры» и «фона», замеченным еще в гештальт-психологии. Следует предположить, что человек вообще отличается способностями к взаимной проекции и взаимосочетанию ощущений, распределенных по различным сенсорным каналам.
При этом, чтобы установить общий язык с возможными единомышленниками или оппонентами, исследуем это предположение на ряде примеров, воспользовавшись уже устоявшимися терминами биоэнергетики, просто потому, что иные термины пока что являются относительно мало распространенными в этой новой области человеческого познания действительности, где на самом деле особенно ярко проявляется опережающее значение именно гуманитарного и теоретического в нее проникновения по отношению к естественно-научному и технологическому.
Биоэнергетическая терминология, таким образом, не должна вводить нас в заблуждение своей прямолинейностью и односторонностью, за которой скрывается вся глубина ее неопределенности и расплывчатости, присущая любому первоначальному периоду развития нового научного знания.
Одними из самых распространенных человеческих представлений о суперпозиционных феноменах являются представления о существовании не более и не менее «как непосредственно данных» тактильных ощущений «поля», ощущений «эфирного тела» и, в частности, о существовании способностей Человека к восприятию так называемой «ауры». Для начала дадим этим феноменам нейтральные, описательные определения, не претендующие на исключительность, но подчеркивающие важные для нашего исследования моменты. Такие определения, кстати, могут представлять определенный интерес как образчики перевода терминов биоэнергетики на язык практической антропологии и психологии восприятия.
Восприятие или ощущение «эфирного тела» - это следовое, фантомное, апперцептивное (поставляемое памятью) ощущение «движения тела», появляющееся при воспоминании движения, например движения в темноте. Оно «неярко», но «различимо», и состоит из собственно следового ощущения движения (проприоцептивного) и следового сигнала с рецепторов ладони (тактильного). Одна из интересных для нашего исследования особенностей эфирного тела заключается в том, что при «манипулировании» эфирным телом «руки» - то есть при «протягивании» этой воображаемой руки в локомоторном представлении ощущений с такой «спроецированной руки», «прикоснувшейся» к реальному предмету с очевидной или заведомо известной поверхностью (гладкой, шершавой, холодной или горячей), всплывает соответствующий фантомный образ восприятия, как проекция ощущений гладкости, шершавости, тепла или холода, связываемых с поверхностью ладони человека.
Этим определением подчеркнуто предполагается, что в восприятии «эфирного тела» отсутствует антропоморфная «сверхчувственность», то есть, вообще, неявным образом снимается вопрос о трансцендентности человеческой мысли о действительности самой этой субъект-объективи-рованной или, как принято говорить, «объективной» действительности.
Уходя от этих фундаментальных определений действительности, сопрягаемой с объективной реальностью, под предлогом исключения сенсаций и мистики, многие популяризаторы биоэнергетики пропагандируют возможности простой «настройки» на восприятие и манипулирование эфирными телами, - как «на подвижную интеграцию в нашем представлении фантомных ощущений.»
На самом деле здесь неявным образом эксплуатируется хорошо известная родовая способность человека прежде планировать, и только затем уже осуществлять любую деятельность, то есть, вообще, способность человека к идеальной целесообразной деятельности.
Действительно, хорошо известные в фундаментальной науке положения о качественном отличии Человека от животных, позволяют утверждать, что в процессах его воображения и в процессах воспоминания им каких - либо действий, а также в планировании тех или иных действий, человек воссоздает сенсорно-логические образы предстоящих или ранее выполнявшихся действий и движений.
Например, фантазируя в жаркий день о глотке холодного лимонада, нам не нужно убеждать себя в том, что он «действительно» холодный — мы ясно чувствуем, предощущаем этот глоток. Наиболее ярко эта пристрастность, чувственность нашего разума проявляет себя во сне или в момент пробуждения от сна. Во сне мы не только «видим», но и вполне реально «чувствуем» тепло, холод, влагу... Было бы не только странно, но и патологично, если бы человек не обладал этой способностью, как следствием адекватности его мировосприятия в состоянии бодрствования.
В всем содержании этих рассуждений следует особенно подчеркнуть один имеющий методологически важный момент, состоящий в том, что для человека не существует отдельно взятых сенсорных каналов, как это может быть представлено схоластически мыслящим специалистом. С его точки зрения, человек склонен «дополнять» сенсорную картину одного канала проективными элементами, относящимися к другому сенсорному каналу. Так, например, информация визуального канала «дополняется», фантомом тактильных ощущений и, мало того, тактильный фантом воссоздается на основе визуальных данных.
Вместо развития представлений об интегративном, целостном характере человеческого представления о действительности, специалист-догматик продолжает мыслить таким образом, что, по его мнению, фантомный сигнал может быть воссоздан как на основе непосредственно обусловленного сигнала (визуальное восприятие шершавости), так и на основе опосредствованного, абстрактного, воображаемого представления (глоток холодного лимонада).
С нашей точки зрения, такого рода терминология может иметь право на существование только при условии, что всякий специалист-антрополог (если он считает себя таковым), говоря о различных модальностях восприятия, имеет в то же время в виду, что все они совместно представляют собою различные стороны одного и того же целостного образа Мира, все они являют собою системный характер человеческого познания, одни и те же единые психические механизмы этого познания.
При этом должен быть исключен антагонизм интегрального и дифференциального подходов в пользу одного из них, например, - первого. В конкретном решении какой- либо проблемы, может быть, наоборот, более приемлемым именно дифференциальный аспект интерпретации наблюдаемых фактов, что как раз и является подтверждением, от обратного, необходимости утверждения интеграции всех способностей человека, но в плане других, личностных и (или) социальных его свойств.
Так, например, в системном, диалектическом понимании пороговой, то есть, по своему существу, частной, проблемы известный отечественный психолог К.В. Бардин, приходит к выводу: «...пороговая проблема, по-видимому, не имеет общего решения, - ... только парциальное » - на путях дифференциальной психофизики, с точки зрения которой «степень когнитивной сложности ... является разной у разных наблюдателей», а поэтому, например, «различение» запороговых звуков с помощью привносимых реципиентами дополнительных сенсорных характеристик - это сфера взаимоотношения элементарных психических функций с функциями высшими, сфера индивидуально и личностно опосредованная (2, 135).
Таким образом, дифференциальные модели человеческого восприятия и проективного преобразования содержания этого восприятия в формах «эфирных тел», «полей» , «фантомов» или «сенсорных картин» могут быть вполне приемлемы для объяснения действия различных частных механизмов человеческого восприятия, но существо дела при этом таково, что имеется целостная сенсорная организация самодеятельности человека, управляемая его высшими духовно-теоретическими способностями, - его сознанием и самосознанием, его волей, как практическим разумом, а также высшими функциями его речи и его личного социального и профессионального опыта.
1.5. Поле как феномен идеальной реальности
Исходя из вышеизложенного, следует критическим, так сказать, взвешенным образом отнестись к возможностям адекватного биоэнергетического определения феномена «поля»:
Тактильное ощущение «поля» возникает при приближении эфирного тела руки, настроенной на восприятие фантомных ощущений, к объекту, в особенности, к «такому же», но физически реальному. То есть виртуальная, идеальная «рука» вступает в «контакт» с рукой, физически, материально существующей. Такой контакт обычно воспринимается, регистрируется как ощущение вибрации, ощущения изменений температуры и давления в коже ладони. Одно из интересных для нас свойств этого феномена - это то, что ощущение не рассеяно в пространстве, а возникает на определенном расстоянии до объекта, усиливаясь при приближении к нему и ослабляясь при удалении, формируя нечто наподобие «слоя». И второе интересное свойство - это то, что ощущение поля наиболее выражено при приближении ладони к зонам, более насыщенным нервными окончаниями, рецепторами: «поле» «сильнее» и «объемнее», «плотнее» над ладонью воспринимаемой руки, при этом ослабевая у предплечья.
По поводу этого определения, в плане обыденного сознания обычно также отмечается, что ничего непостижимого в таком экстрасенсорном «рукопожатии» вовсе нет. Апелляцией к здравому человеческому рассудку пола полагается вполне тривиальным то, что человек ощущает рукою изменения температуры и влажности, движения воздуха и тепловой его конвекции в непосредственной близости от другой руки. И действительно, наша рука очень чувствительна: к примеру, если сориентировать ладонь, словно локатор, последовательно на лампочку накаливания или горячий чайник, а также на прохладное оконное стекло или на бетонную стену — то ощущение температурного градиента будет чувствоваться на расстояниях в три-пять метров, причем без всякой предварительной тренировки.
Однако, это градиентное , дифференцированное чувство является не только непосредственным, но и опосредствованным, культурно и социально, наконец, индивидуально обусловленным. Мысленно (идеомотор-но) и физически ориентируя руку относительно предмета, человек всегда не только ощущает, но и моделирует реальное или возможное, предстоящее прикосновение, - так что ощущение и восприятие всегда представляют сложный конгломерат идеального и материального «материала», сложную общность физической и умственной познавательной деятельности человека, плод связанного реальностью воссоздающего воображения.
Адекватность этого вида воображения, имеющего важное приспосо-бительное значение, особенно ярко проявляется в ощущениях предпри-косновения, когда, например, над ладонью помещается очень острый предмет: нож или шило. В «щекочущем» ощущении такого предприкос-новения есть много общего с движениями тела человека, его ног и рук в темноте, в замкнутых пространствах, в нишах или пещерах, где мы каким-то образом избегаем соприкосновений с ограничивающими их поверхностями.
Рука, например, словно отталкивается от возможных. препятствий на пути ее следования к некоторой предосязаемой цели. Вернее, рука потому и отталкивается от избегаемых предметов, что она представляется нам несколько увеличенной, как, впрочем и эти предметы, благодаря эффекту суперпозиции физических и идеальных компонентов ощущений, эффекту соединения физического тела руки с воображаемым ее телом, с ее проекцией, в объем которой «погружено» физическое тело руки.
Рука, особенно рассматриваемая в функции одного из ведущих анализаторов, всегда представляется нам чуть большей ее самое, и это, вероятно, имеет естественное, природное, приспособительное и охранительное значение, учитывая, что в эволюции жизни и в онтогенезе живого существа вновь и вновь складывается единство активного и реактивного начал, единство познания и интуиции, диагноза и прогноза, позволяющее предвосхищать, или - опережающим образом отображать контуры гностических действий и предметов этих действий, отображать их динамизм, ибо всякое познание и всякий его предмет как неподвижно существующие - невозможны.
Познание как процесс, как движение, адекватно процессам движения познаваемых вещей, и каждое наше ощущение становится возможным лишь в со-движении, в расширенном пространстве со-прикоснове-ния, предполагающем свободу познавательного маневра, свободу изменения траектории творческого действия.
1.6. Рука человека как орудие его энергоинформационного самопознания
Выступая в качестве анализатора и осуществляя необходимые познавательные функции, наша рука перемещается в материальном мире среди материальных предметов, но при этом наше самосознание руководит не только и не столько действительной, в физическом плане, рукой, сколько ее идеальным, как правило, несколько увеличенным отображением в форме проекции руки или в форме руки проективной, в форме руки-анализатора, относительно отличаемой от общей, недифференцированной формы руки-орудия.
Следовательно, энергоинформационный подход позволяет обнаружить новые эмпирические и теоретические факты, адекватные идеям современного отечественного человекознания. Как известно, выдающийся ученый-антрополог Б. Г. Ананьев неоднократно подчеркивал, что производство человеком орудий позволило ему заместить «энергетические и технологические функции человеческой руки соответствующими приспособлениями», вот почему именно в сфере физического, ручного труда впервые возникла система «орган - орудие». Представляя такую систему, «рука человека является полиэффекторным органом, так как, кроме
трудового действия, она стала осуществлять функции познания внешнего мира, стала органом восприятия - активного осязания, представляющего собой сочетание тактильной и температурной чувствительности с кинестезией. В эволюции самого осязания все большее значение приобретала его инструментализованная, или опосредствованная, форма» (1, 30).
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:31 | Сообщение # 3 |
Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус: |
Добавим, - опосредствованная применением не только материальных, но и идеальных орудий в их проективной познавательной форме, и не только самими по себе орудиями, но и активным их, личностно обусловленным производством. Эволюция осязания таким образом совмещается с эволюцией самого человека в энергоинформационной сфере его деятельности, с эволюцией его личности и его самосознания, в ходе которой, в частности, преобразуется полиэффекторность руки как одного из ведущих анализаторов. При этом, смысл полиэффекторности вообще, как таковой, необходимо выразить следующей, более точной формулой: «орган - орудие - предмет труда», поскольку свойства последнего несомненно актуализируют те или иные способности человека и те или иные возможности соответствующего органа его тела, в данном случае - его руки.
Актуальность основных положений теории сенсорных проекций состоит в том, что они способствуют перемещению (трансферу), доминанты самосовершенствования человека из сферы материального производства в передовую энергоинформационную сферу. По Б. Г. Ананьеву, это означает «перенос принципа взаимосвязи органа и орудия из сферы труда в сферу познания», благодаря чему «бесконечно расширяется сфера чувственного познания, постепенно возрастает так называемая «разрешающая сила» органов чувств человека. Можно сказать, что «каналы связи» и «информационные системы» человеческого мозга на каждой ступени цивилизации таковы, какими их делает соединение со все совершенствующимися ... «орудиями» в самом широком смысле слова» (1, 30-31).
1.7. Концептуальный и операциональный смыслы понятия «ауры» в гностической деятельности человека
В целях расширения возможностей теоретической интерпретации эффектов антропо-социальных технологий все более широко используется понятие «ауры», которое , для «вящей убедительности» существа теории сенсорных проекций обычно предваряется целым рядом примеров оперирования фантомными «ощущениями» как идеальными орудиями предприкосновения с целью корректировки познавательных действий руки. Примером такого оперирования, в частности, может стать, то, что человек отдергивает руку от предположительно горячего предмета, не прикасаясь к нему, а затем с облегчением переводит дух: «... чуть не дотронулся»... Принимаясь ощупывать, к примеру, границу струйки дыма или солнечного луча, человек также «ощущает» слабые тактильные различия, хотя, конечно, рецепторы ладони в силу подпороговых значений интенсивности раздражителей, в принципе, ничего не могут «подсказать» реципиенту. Если люди зрительно представляют свою руку движущейся, то они фантомным образом «ощущают» это идеомоторное движение в суставах и в мышцах.
Отсюда делается вывод, что работа проективных механизмов всей нашей психики осуществляется таким образом, что с их помощью образы, связанные с одним сенсорным каналом, достраиваются, дополняются фантомными ощущениями с другого сенсорного канала. В результате обеспечивается естественность и целостность сенсорных познавательных образов, формируемых с помощью диады «визуальный канал - тактильный канал».
Такие гностические проективные образы вполне адекватны в объяснении природы ощущений поля , а именно того, что оно «обнаруживается» на индивидуально определенных расстояниях от объектов и что оно образует нечто наподобие «барьера», упруго противостоящего возможному приближению к этим объектам, причем эффект ощущений поля значительно ослабевает при известном субъекту «удалении» от его носителей.
То, что этот эффект не столько материален, сколько идеален (оставаясь, тем не менее, - реальным), становится очевидным благодаря фактам интенсификации ощущений поля в более насыщенных нервными окончаниями сенсорных зонах наших анализаторов. В принципе, в этом нет ничего удивительного, поскольку, например, в соприкосновении ладоней «задействуется» вдвое большее количество рецепторов, чем при соприкосновении ладони и поверхности стола. Аналогично, возрастание объемов «поля» или, что то же самое, его «дальнодействия», - это поли-эффекторный результат интеграции материальных и идеальных компонентов сенсорных познавательных образов, одним из которых является, например, образ «ауры».
По общему мнению реципиентов, «аура» - это слаборазличимая дымка - окрашенная или бесцветная, - нечто вроде аберрации изображения, наблюдаемой вокруг объекта, в особенности, объекта живого. Она «легко» обнаруживается благодаря изменениям в восприятии равномерно окрашенного фона, находящегося за объектом. Аура чрезвычайно ярко «видна» (ъ силу культурной опосредованности человеческого восприятия^ вокруг пальцев рук и распространяется значительно далее (в среднем на 0,5-1 см), чем. если бы она представляла простой оптический «эффект линзы» (феномен, используемый в камере Обскура, визуально наблюдаемый на расстояниях около миллиметра от поверхностей объектов).
Интересным свойством ауры является ее «растяжимость», проявляющаяся в том, что при размыкании почти соприкоснувшихся пальцах рук в стороны друг от друга дорожки «ауры» как бы растягиваются, причем этот феномен сохраняется до тех пор, пока мы удерживаем внимание на фантомных ощущениях контактов пальцев.
Восприятие реципиентами этого феномена ауры имеет к физической оптике лишь самое общее отношение, тем более, что «толщина» дымки и ее интенсивность не изменяется ни при прищуривании, ни при восприятии ее одним глазом. Следует предположить, что действие проективных механизмов психики человека обнаруживаются не только в эффектах объединения ощущений, локализованных по различным сенсорным каналам, но и в отношении эффектов, представляющих идеальную перестройку взаимосвязи ощущений в отношении каждого из этих каналов в отдельности.
Визуальный канал в этом смысле не может не быть одной из основных сфер, где исключительным образом и в первую очередь проявляется действие проективных механизмов психики.
Интересно, что , например, разыскивая руками нечто, скрытое от глаз, мы либо возводим наш взор в никуда, либо направляем его на поверхность, за которой скрывается искомый предмет, как бы отслеживая и направляя движения невидимой в данной ситуации нашей руки. Таким образом, явно обнаруживается наше стремление промоделировать даже такую ситуацию, которая по объективным причинам не может быть вполне определенной и непосредственно нам представленной. Тем, как говорится, хуже для ситуации, - мы довольно успешно раскрываем ее опосредствованным, в общем привычным для человека образом.
Конечно, при этом всегда есть опасность иллюзий, но ведь, во-первых, это вполне поправимо, а во-вторых, иллюзии могут возникать и в ситуациях, когда мы в силу каких-то установок или в силу отсутствия знаний или опыта смотрим, но не видим, слушаем, но не слышим, воспринимаем меньшее большим и т. д. - иллюзии восприятия достаточно распространены и довольно хорошо изучены, например, в культурно-исторической школе Л. С. Выготского. Очевидно, материалы научных исследований этой школы, также как и результаты многих кросс-культурных этнологических и психологических наблюдений в особенности должны иметься в виду, когда предметом обсуждения становятся про,-ективные человеческие способности.
В известном психологическом примере контурного «куба», который может восприниматься попеременно в двух вариантах, переходы от «глубинного» восприятия контура к «вершинному» и обратно происходят тем реже, чем в большей мере проявляется активное, моделирующее начало нашей психики, и нам представляется совершенно некорректным объяснение «мерцания» контура приемом редукции к известному, то есть путем сведения этого явления к иллюзии. В самом деле, чем более активно и напряженно мы представляем себе некоторые наши действия внутри , например, «коридора» или на вершине «небоскреба», тем более устойчивым является восприятие объемного контура именно з задействованном нами его качестве. И достаточно нам хотя бы на миг отвлечься от сосредоточенных действий определенного качества, как естественность, непосредственность, ситуативность и, вообще, - реактивность нашей чувственности берет верх над произвольностью нашего разума и сознания.
«Растяжимость» ауры как раз и свидетельствует об активно-реактивной природе этого феномена, ибо стоит нам на мгновение отвлечься от контроля «движений» по визуальному каналу, как нас уже не спасают даже попытки «уцепиться» за контроль над каналом тактильным, мы немедленно теряем и фантомные ощущения контактов пальцев, и туманная дорожка ауры роковым образом исчезает. Реактивное же начало нашей психики ни по одному из каналов не позволяет, по определению вернуться к восприятию ауры, - до тех пор пока мы снова не подчиним это начало активной деятельности нашего сознания и воображения.
1.8. Антропологизация реальности в содержании теории сенсорных проекций
Итак, во всех трех рассмотренных явлениях анропологизации объек тивной реальности в формах «ауры», «поля» и «эфирного тела» мы имеем дело с инициированными, вызванными фантомными ощущениями, обусловленными работой проективных механизмов человеческой психики, сущность которых заключается в относительном доминирования её активности и произвольности над базовой её реактивностью и непроизвольностью, непосредственным образом связывающей человека с физической, материальной стороной объективной реальности.
Проективными механизмами психики человеком моделируются, диалектическим образом изменяются воспринимаемые им объекты. Человек тем самым «снимает» непосредственно воспринимаемые образы объектов фантомными их образами, т.е. сигналами, представляющими совокупность прогнозируемых сенсорных свойств рассматриваемых объектов.
С точки зрения практических специалистов в области антропо-социальных технологий, в такого рода эффектах зрительная «сфера» дополняется тактильной и проприоцептивной , - на той основе, что человек, как существо культурное и цивилизованное, склонен преимущественным образом оперировать в преобразуемой им объективной действительности не столько непосредственными образами предметов, сколько их сенсорными проекциями.
С другой стороны, адекватность восприятия субъект-объективирован-ной действительности (в силу присущей ей антропологизированности) не только не утрачивается, но и приобретает интенсифицированный характер, сензитивный как природным свойствам объектов, так и свойствам, культурно значимым, имеющим уже не буквальный, а переносный, трансферальный смысл. Благодаря непрерывному переосмыслению содержания объективной реальности в содержании человеческой действительности обеспечивается такое воспроизводство человека, в котором родовая трансцендентность человека природе и сохраняется и, вместе с тем, не изолирует его от природы, несмотря на то, что культура человека развивается. При этом строго выдерживается принцип «бритвы Оккама»: «ЕпШ поп зшп; тиШрИсапйа ргае!ег песеззИаЪет^сг/ц^кос/гац не следует умножать без необходимости»).
Отсюда, в частности, следует, что «фундаментальные» свойства «биополей» характеризуют их как феномены человеческой действительности, феномены культурные, а не природные, - как формы представлений человеком объективной реальности, но не как непосредственно данные её явления. Свойства «биополей» в конце концов оказываются не столько природно, сколько культурно обусловленными, как, важно заметить, и то, что так называемые «биополя» как некоторые практикоориентиро-занные «конструкты» человеческого разума могут выступать и (действительно выступают!) в качестве источников информации о состояниях человека и его организма и в качестве средств человеческого взаимовлияния и взаимодействия,- вообще в качестве энергоиформационных орудий, обеспечивающих эффективную социализацию и аккультурацию человека.
1.9. Интегративный характер активности человека в теории сенсорных проекций
Анализируя общеантропологическую значимость теории сенсорных проекций, следует более детально рассмотреть особенности самого феномена достройки непосредственного сенсорного образа социальнокультурно опосредованной информацией, связываемой с теми или другими сенсорными каналами. Для примера могут быть взяты случаи из антропосоци-альной практики, в которых при отсутствии фактического прикосновения зрительное восприятие приближающегося предмета вызывает достройку тактильного ощущения фантомным прикосновением.
В этих примерах кажется «очевидным», что, во-первых, достройка образа происходит, на первый взгляд, автоматическим способом, без прямого контроля сознания, то есть при отсутствии концентрации внимания на «дополнительном» сенсорном канале: «Мы не сосредоточиваемся специально на том, что предмет приближается и что возможно соприкосновение с ним, - напротив даже, мы наблюдаем нашу ладонь, с предметом еще не соприкасающуюся, — но, тем не менее, мы уже регистрируем изменение фантомных ощущений. Мы не уговариваем себя почувствовать шершавость поверхности, как бы ощупываемой проекцией руки — но ощущение шершавости уже вторгается в наше сознание» (3, 34).
Во-вторых, в содержании наших психических процессов фантомные ощущения приводятся в соответствие с ощущениями, характеризующими реально воспринимаемый образ, так что ощущения одной сенсорной модальности становятся в общем адекватными ощущениям других модальностей. Иными словами, по мысли авторов, перед нами возникает вопрос: «Что ощущала бы наша ладонь, если бы она прикоснулась к шершавому на вид пледу?». Решение этого вопроса представляется в виде фантомного ощущения шершавости, дополняющего существующее тактильное ощущение» (3, 35).
Таким образом, по мнению авторов, мы имеем, кажется, два набора ощущений в процессе наблюдения одного и того же предмета: ощущения шершавости «наощупь» и ощущения «навзгляд», причем одни из них непосредственны, а другие - обусловлены нашим опытом, то есть культурно обусловлены. Такова глубина и сложность внешне простого явления адекватности содержания человеческого наблюдения объективным свойствам воспринимаемых предметов, - та глубина, которая необходима для преднамеренной, целенаправленной деятельности с этими предметами.
Сложный состав человеческой наблюдательности, её кажущаяся непроизвольность не могут быть препятствиями для принципиальной познаваемости того, как механизмы достройки сенсорных проекций оказываются средствами обнаружения и восприятия неосознаваемых сигналов.
Известно, что, например, в ходе практических занятий в Школе ДЭИР при выполнении упражнений по развитию способностей оперировать тактильными ощущениями испытуемые несколько раз проводят ладонью по столу, запоминая ощущение гладкой его поверхности, а затем, вращая руку, постепенно отрывают ее от стола на 15-20 сантиметров, концентрируясь на следовых фантомных ощущениях «гладкости» на поверхности своей ладони. Затем они закрывают глаза и выполняют рукой скользящие её движения над столом. По инструкции, испытуемым следует открыть глаза, когда ощущения изменятся, хотя какими
должны быть эти изменения, они не подозревают. Партнеры этих испытуемых должны, как только те закроют глаза, неслышно положить на стол в любом месте лист чистой бумаги. В девяти случаях из десяти, человек открывает глаза, когда его рука оказывается над бумажным листом. А в тех случаях, когда человек «не обнаруживает» бумагу, со стороны зрителей четко заметно «застывание» руки над её границами; ...смятенные, колебательные движения, связанные с решением вопроса о том, изменились ли ощущения или эти изменения незначимы ... и движения руки возобновляются.
Отсюда делается вывод, что фантомные ощущения (например, ощущения «эфирного тела» или ощущения «поля») позволяют выявить, отсканировать неосознаваемую до определенного момента информацию, - в данном случае - о местоположении листа бумаги. Причем, совершенно неважно, на основе каких данных эта информация была получена: то ли это подпороговый звук шелеста бумаги, то ли - неощутимое движение воздуха от руки партнера, или изменение ритма его дыхания, а также, например, различия в температурных ощущениях поверхности стола и поверхности бумаги. Каналов неосознаваемой информации может быть несколько, однако поставленная задача концентрации на фантомных ощущениях в сочетании с прямой инструкцией зарегистрировать их изменения и косвенной - зарегистрировать эти изменения в определенной области (где-то над столом) - обеспечивает активное моделирование тактильной проекции и сознательную регистрацию прежде неосознаваемого содержания информации.
Изложение аналогичного эксперимента по восприятию неосознаваемой информации при помощи проективных механизмов психики приведено О. Морозом в его исследовании феномена поиска предметов при помощи рамочного устройства. (3, 219). Очевидно, что особенности этого устройства не имеют никакого принципиального значения, - важно то, что оно фактически выполняет роль невербальной инструкции по обнаружению спрятанного предмета, - в присутствии спрятавшего этот предмет партнера, что совершенно согласуется с вышеописанным опытом из практики Школы ДЭИР .
В интерпретации опыта О. Морозом указывается, что партнер стремится не обнаруживать всем своим поведением того, где скрыт предмет, но моделирующие возможности психики испытуемого вскрывают неосознаваемые изменения в его невербальном взаимодействии с партнером, будь это ничтожные изменения осанки, ритмов дыхания, направлений их взглядов, так или иначе проецируемых на идеомоторные движения рамки. Таким образом, предмет обязательно обнаруживается...
В заключение делается в общем справедливый, хотя и весьма специфическим образом сформулированный вывод: «Конечно, при помощи полиграфа можно достичь того же самого, но с рамкой или вовсе без неё эффект экспериментов представляется гораздо более наглядной демонстрацией новых энергоинформационных возможностей человека». (3,221) На наш взгляд, такого рода выводы, конечно, имеют прежде всего сугубо эмпирическое и предварительное значение, но впечатляет сам факт антропоцентрированной идеологии этих экспериментов, - в противоположность сугубому объективизму естественно-научных устремлений к открытию новых «биополей,» методологически обессиливающих традиционный научный эксперимент, предмет которого — Человек — явно нетривиален.
1.10. Теория сенсорных проекций и энергоинформационные технологии
Нетривиальность антропо-социального подхода в самопознании Человека особенно ярко обнаруживается, как только речь заходит о межличностном, социальном пространстве человеческого взаимодействия, несводимого к взимодействию физических тел. Конечно, этот новый подход, в силу его первородного эмпиризма, и здесь не обходится без «наглядных» примеров — вроде ощущений одним человеком своего «поля» и «поля» другого человека: «Если исследовать «наощупь» свое собственное поле, концентрируясь на его качествах, - таких, как его упругость, его тепло и вибрация , то именно по всем этим качествам поле другого человека оказывается весьма отличным. Неважно, какими знаками будут фиксироваться отличия полей, - существен сам по себе факт их констатации. Почему обнаруживаются отличия?»- задаются вопросом авторы и отвечают: «Вероятно, потому, что у партнера иная температура тела, не такая нежная кожа, другой цвет одежды и другой цвет лица, у него большая или меньшая масса тела и, вообще, ваши взаимоотношения с этим человеком парадоксальным образом не взаимны...Ваш партнер - это, одним словом - иной, другой, не такой человек!» (3, 164-165).
Авторы, вместе с тем, отмечают, что реципиенты, скорее всего, не думают в этот момент о температуре его тела и прочих конкретных различиях. Они на них вообще не сосредоточиваются, все их внимание сконцентрировано на фантомных тактильных ощущениях, но они, тем не менее, при этом «улавливают» свое несходство с партнерами. Считается, что неосознаваемые особенности человека складываются в целостную сенсорную проекцию образа партнера, позволяя первому из них достаточно четко дифференцировать свое отличие от второго.
Подобным образом, решение задачи обнаружить некоторые изменения ощущений в сравнении двух определенных поверхностей человеческого тела, - в области, например над позвоночником и вне этой области, - сопоставляется с косвенной инструкцией отследить изменения над конкретной поверхностью стола с листом бумаги. На взгляд авторов, вполне очевидно, что, например, в сфере проявления симптомов радикулита присутствует целый ряд незаметных на взгляд изменений - смещенный позвонок, мышечное напряжение, повышенная температура, изменение окраски кожных покровов. Правда, авторы тут же оговариваются, что в ряде случаев такие изменения «совершенно неразличимы», даже если известно, что именно их и следует искать. Действительно, принять во внимание общий тонус мускулатуры, его незначительное повышение, стремление пациента щадить пораженную область и т.д. -задача слишком сложная даже для профессионального сознания. Помогают справиться с этим поиском именно фантомные ощущения, выявляющееся в конструируемых испытуемыми сенсорных проекциях.
Как показывает довольно распространенная в настоящее время лечебная практика, именно проективная диагностика с помощью фантомных ощущений - тактильных и визуальных (представляющих, соответственно, «поле» и «ауру») способна довольно точно локализовать местоположение различного рода невидимых травм и неизвестных еще очагов заболеваний. Причем, в ряде случаев только комплексное «инструментальное» обследование пациента позволяет подтвердить выявленное с помощью проективного моделирования заболевание, существование которого подчас отрицается и пациентом и его лечащим врачом.
Итак, идеальные конструкты вида «поле», «аура» и «эфирное тело», как проекции, подобные друг другу своими механизмами и своими куль-туральными статусами, одинаково могут рассматриваться в качестве компонентов единой общности энергоинформационных феноменов. В силу их единого активно-реактивного генезиса, в силу того, что все они регистрируются при активации процессов восприятия и воображения, следует определить их, вне зависимости от их модальности, под одним общим названием - «полей», или «сенсорных проекций».
2. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ АНТРОПО-СОЦИАЛЬНОГО ПРОЕКТИРОВАНИЯ
2.1. Свойства сенсорных проекций
и возможности дальнейшего энергоинформационного
самопознания человека
Рассмотрение некоторых свойств сенсорных проекций проводится также на эмпирическом уровне, в частности, на примере упражнения «Поле - шар», заключающегося в создании между ладонями образа-«сгустка» сенсорной проекции, так называемого «полевого шарика» (при постановке ладоней параллельно друг другу и концентрации на ощущениях в ладонях и между ними, когда испытуемые осторожно, с размахом в несколько миллиметров, медленно сближают-разводят ладони и при этом ощущают некий «сгусток», наличие которого фиксируется в понятиях давления, температуры, вибрации или тяжести, что позволяет манипулировать этим «сгустком» как материальным объектом.) Такого рода опыты приводят к следующим характеристика сенсорных проекций.
Во-первых, это характеристика комплексности. Сенсорная проекция всегда комплексна - то есть она чаще всего полимодальна, представляя смешанные фантомные ощущения с нескольких каналов, причем данные одного канала легко преобразуются в фантомные ощущения другого канала. То есть «шарик», к примеру, кроме тепла и давления (тактильный канал), обладает свойствами тяжести (проприоцептивный канал) и может быть зарегистрирован зрительно в виде ауры (зрительный канал). Кроме того, при движении только одной ладони, с другой, неподвижной ладонью связываются изменения восприятия сенсорной проекции («шарика») - в виде изменения давления, словно оно передается с ладони на ладонь, как это происходило бы, если бы в ладонях был зажат воздушный шарик. То есть данные проприоцептивного канала (информация о движении руки и усилии, с которым она движется) преобразуются психикой испытуемого в его фантомное тактильное ощущение.
Совершенно аналогичный механизм предполагается функционирующим и при так называемом «постукивании» «полем» пальца по ладони.
Во-вторых, это характеристика анизотропности. Созданный испытуемым «шарик» можно «выложить» на одну ладонь - причем на другой ладони его «не окажется» (то есть не будет фантомных ощущений шарика), можно «переложить» шарик из одной руки в другую, «положить» на стол, «взять» со стола. При этом сам шарик может изменить свои
30
свойства в сторону меньшей их интенсивности , что зависит от элементарных нарушений концентрации внимания и введения в действие фильтрующих сигнал механизмов осознания. Вместе с тем, такой «шарик» никогда не движется и не изменяется совершенно спонтанно, вне волевых усилий или каких-либо умственных или физических действий. Шарик, оказывается, не может самопроизвольно «перескочить» с ладони на ладонь или оказаться в другом месте стола, а также внезапно сделаться «тяжелее», «горячее», «более упругим», то есть обнаружить увеличение интенсивности проявления его свойств. Иными словами, «концентрация» сенсорной проекции и её локализация регулируются одними и теми же произвольными механизмами психики, мера актуализации которых характеризуется некоей «энергией», способной самопроизвольно только «уменьшаться», но не «увеличиваться».
В-третьих, это характеристика «мобильности». Это свойство сенсорных проекций также ярко проявляется в индивидуальных экспериментах с полевым «шариком». Испытуемым достаточно создать эту сенсорную проекцию, намеренно усилив одно из ее свойств, например, её тепло, а затем мысленно погрузить этот шарик в область солнечного сплетения, вследствие чего по телу «пройдет отчетливая теплая волна». Если «шарик»находится рядом с лицом человека, также «возникают» заметные тепловые ощущения. Таким образом, сенсорная проекция характеризуется замечательной проникающей способностью. Проекция с легкостью может быть перенесена в любую область тела, в результате чего в этой области обнаруживается та или иная динамика ощущений . Понятно, что это свойство может быть основанием для применения сенсорных проекций в процессах направленного развития способностей человека по саморегуляции им своего физического и душевного состояния. Человек может научиться повышать порог болевых ощущений, изменять свою температурную чувствительность и усиливать разогрев мышечных тканей, улучшать кровоснабжение, стимулировать физическую и умственную активность.
«Движение» сенсорной проекции - это простейший и изящный способ саморегуляции по сравнению с аутотренингом и аутосуггестией, предполагающими для решения аналогичной задачи погружение в состояние транса, - вместо реализации родовой способности человека к трансферу, к переносу, к оперированию переносными смыслами. На этом следует завершить наше предварительное обсуждение актуальных проблем теории и практики применения сенсорных проекций, поскольку вопросы, например, независимого наблюдения несколькими людьми одних и тех же эффектов проективного моделирования представляют в основном социально-психологическую и культурноантропологическую проблематику, то есть вполне самостоятельную, еще одну новую тему антропологизации информационно-коммуникативных процессов человенескоро взаимодействия, тему антропо-социальных технологий в точном смысле этого слова.
2.2. Актуальность проективной практики в коррекции развития коммуникативных процессов
Сенсорные проекции обладают многими, еще недостаточно изученными свойствами, среди которых следует отметить прежде всего их объективность, - в смысле верифицируемости их при независимом наблюдении несколькими наблюдателями. В этой связи рассмотрим, что происходит, когда сенсорная проекция одного человека предлагается в качестве предмета внимания другому человеку.
В этом контексте представляется весьма интересным, эффекты какого рода могут наблюдаться, когда один человек, - испытуемый «А», подносит свою ладонь к поверхности тела или к ладони другого человека, - «Б»? При этом полагается, что субъект «А» выстроил в своем представлении данной ситуации классическую сенсорную проекцию. В то же время, и субъект «В» выстраивает точно такую же.
Субъект «А» неосознанно представляет, что его ладонь, в изменившемся ее качестве сенсорной проекции, несколько «увеличена», равно как и то, что для этого «А» «увеличены» и контуры тела «Б», также «погруженные» в объем сенсорной проекции. Иными словами, неосознанные представления «А» по отношению к «Б» объединены, в силу родовой человеческой способности к трансферу и подражанию, гипотезой взаимоуподобления, согласно которой, в частности, субъект «Б» проективным образом «преувеличен».
Замечается, что эти, в данном случае, - проективные, - неосознанные представления и для «А», и для «Б», и для любого другого человека, имеют характер неодолимого влечения им следовать. По мнению специалистов, «...влекущая сила неосознанных представлений так значительна, что, помимо сферы психики, она охватывает всего человека в целом, все его способности, потребности и свойства, включая и органические. Трансфер, в буквальном прочтении этого слова, объединяющий сферу психики и сферу организма, вполне обоснованно является предметом исследования многих, не только гуманитарных, но и естественных наук» (5, 6). Продолжая эту мысль, заметим, в качестве примера, что, действительно, в плане психофизиологическом, если мы нечаянно увидим, что кто-то сильно ушибся, то мы непроизвольно и вполне адекватно изменяемся в лице, поскольку мы переносим на себя предполагаемые болевые ощущения другого, может быть, и совершенно незнакомого нам человека. Еще более проявляется невольное сострадание при наблюдении беззащитности детей или животных перед какой-либо неосознаваемой ими угрозой.
В конкретном примере взаимодействия испытуемых, как «А», так и «Б», неосознанно подчиняясь влекущим силам их проекций, равным образом представляют себе не только собственные ощущения, но и ощущения Другого: «А» представляет, что он ощущал бы, соприкоснувшись с «Б», - и воссоздает соответствующую проекцию. Но ведь и «Б» представляет то же самое и осуществляет экстраполяцию своего апперцептивного образа в отношении того, каковыми могут быть ощущения в сенсорной проекции «А». То есть сенсорная проекция субъекта «Б» формируется им не в состоянии самоизоляции, а именно в контексте диады его возможного взаимодействия с «А» , причем с таким «А», который наверняка точно также обладает сенсорной проекцией, выстроенной им, надо полагать, согласно обоюдно «известной» гипотезе о взаимном наличии сенсорных проекций. И наоборот. Таким образом, «А» и «Б» невольно вынуждаются, в предположении взаимодействия, к мнению, что придется, помимо простого общения, установить взаимные контакты между сенсорными проекциями, - со всеми вытекающими отсюда следствиями и проявлениями общих закономерностей энергоинформационной теории сенсорных проекций.
В целом, данная ситуация субъективно характеризуется ощущениями «полевого контакта» поверхностных зон сенсорных проекций. Глубина и объем этого контакта по сравнению с «односторонней» проекцией, - например, в случае «контакта» с косным объектом,- представляются по крайней мере вдвое более значительными. Но, пожалуй, не это самое важное. Существенно прежде всего то, что этот контакт в полной мере проявляет такие свойства сенсорных проекций как их анизотропность и комплексность.
Содержание межличностного «контакта» испытуемых включает всю ту осознаваемую и неосознаваемую информацию субъектов друг о друге, которая и образует материал сенсорных проекций в виде фантомных тактильных взаимоощущений. При этом, напомним, что каждый из субъектов строит свою сенсорную проекцию и представляет ее участие в «контакте», исходя из неосознаваемой гипотезы, что и у его партнера должны быть те же самые ощущения, что у него самого. А это означает, что при установке на общность ощущений в зоне «контакта», произвольное изменение этих ощущений одним из партнеров «непосредственным» образом может привести к изменению ощущений у другого партнера, в полном согласии с определением сенсорной проекции, как феномена творческого, конструктивного воображения человека, отличающегося производством именно Идеального плана взаимоотношений, а не просто умственного или, что то же, - интеллектуального содержания самодеятельности человека.
Даже незначительное изменение пространственных, отношений (напомним, что субъектом любых отношений как таковых является человек, как субъект, который относит-ся и со-относит те или иные предметы) между «контактирующими» поверхностями проекций, изменение температуры одной из контактирующих поверхностей, изменение выражения лица одного из партнеров, изменение его позы и ритма дыхания - все это немедленно находит свое отражение в фантомных ощущениях полевого контакта.
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:31 | Сообщение # 4 |
Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус: |
В материальном, вещественном плане и в плане идеальном это явление можно уподобить тому, как слепые, и пользуясь палочкой, и вовсе не пользуясь ею весьма адекватно и продуктивно выстраивают траектории своих движений сообразно невидимым для них ситуациям, демонстрируя тем самым эффективность применения систем «орган - отношение ( непосредственное - т. е. предметов труда) - орудие -отношение(опосредствованное) - орган», то есть систем на порядок более совершенных, чем системы заурядной орудийной деятельности. Понятно, что в составе этих систем социально-культурной ориентации слепых совершенно естественно, органично функционируют те же самые сенсорные проекции, «контакт» которых является здесь предметом нашего обсуждения.
Этот подвижный, воображаемый «контакт», предполагающий и существование опережающего отражения, и взаимно обусловленную поведением партнеров его динамику, является, в силу трансферального его генезиса, классическим примером ситуации невербального раппорта. В самом деле, изменения поведения партнеров детерминируют изменения их со-ощущений, - с той только разницей, что мы гораздо более детально вскрываем механизм раппорта, поскольку впервые подчеркиваем, что как прямые, так и обратные связи партнеров осуществляются не только непосредственно, но и опосредствованно и неосознанно, - по «проективным каналам», а не только в силу наличия «прямых соприкосновений ».
В этом контексте становится понятным, почему так называемым «пассам» магнетизеров, как необходимым реакциям на проявление у пациентов болезненных симптомов, в свое время придавалось не меньшее, а то еще и большее значение, чем простым «наложениям», «возложениям» или «соприкосновениям» рук. Например, как сообщают Л. Шерток и Р. де Соссюр, «...Симптом всегда носил психосоматический характер и часто вынуждал магнетизера приходить к пациенту ночью и проводить долгие пассы. ...В целом этот метод магнетического лечения был гораздо тоньше и сложнее, чем месмеровский магнетизм, основанный на одном только внушении. ...Возникает вопрос, не могут ли некоторые принципы магнетического лечения пригодиться в наше время для лечения психосоматических расстройств» (10, 71-72).
Прежде чем положительно ответить на этот вопрос французских ученых, подчеркнем, что рассматриваемый нами случай «контакта» также основан не столько на внушении, сколько на многократном трансфере взаимоподражания, который осуществляется в самых различных формах, зачастую упрощенно понимаемых как одноактное, простое взаимное внушение. Правильнее, таким образом, считать, что сенсорные проекции субъектов «А» и «Б» имеют интерперсональное положение, являясь средствами саморегуляции их поведения в межличностной коммуникации.
В подтверждение этого вывода приведем еще один пример проектив-но обусловленной коммуникации. Манипулирование ею, независимо от вариантов, возможно известных некоторым из испытуемых еще в детстве, сводится к тому, что один из двоих партнеров должен занимать ведомое положение, не имея никаких инструкций при закрытых глазах. Активный партнер, стоя сбоку от первого, располагает свою ладонь на расстоянии примерно в 15 см от поверхности тела испытуемого, у основания шеи, сзади, и держит ее неподвижно в течение нескольких десятков секунд, добиваясь ощущения полевого «контакта». Затем ладонь начинает медленно отводиться назад или наоборот, двигаться вперед (вариант - мысленно сдвигать ощущение поля, что всегда сопровождается трудноуловимыми, но, тем не менее, явными приближающимися или удаляющимися движениями). Во всяком случае, вслед за идеомо-торными или непосредственно видимыми движениями активной ладони, испытуемый начинает раскачиваться и клониться в ту или другую сторону. Это не только очевидно, но и, подчас, настолько выражено, что приходится помогать тому или иному волонтеру восстановить равновесие, чтобы уберечь его от падения. Важно, что при проведении эксперимента не говорится ни слова, - в то время как индуктор может изменить положение равновесия испытуемого в любую сторону, по одному только своему желанию.
Существо этого примера манипулирования другим человеком посредством идеомоторики состоит в том, что в начальный период времени, когда рука держится неподвижно и создается «ощущение полевого контакта» — индуктор выстраивает свою сенсорную проекцию, добиваясь ее неизменности. Это означает, в частности, что он неосознанно отслеживает спонтанные движения испытуемого, сохраняя расстояние от ладони до его тела неизменным. В свою очередь и реципиент, отслеживая в своем воображении движения ладони индуктора и подстраивается к ним, уже начинает до известной степени им подчиняться. Именно эта стадия эксперимента является критической, - действительно ли испытуемый вошел в свою роль пассивного партнера, или, говоря иначе, - достиг состояния, подобного трансу вследствие глубокой его изоляции от среды, или это состояние в данной паре партнеров недостижимо.
Дальнейший ход событий - это уже следствие трансоподобного состояния, которое управляется мысленными или физическими движениямиладони индуктора. Если индуктор нарушает равновесие и начинает, к примеру, отодвигать ладонь (или перемещать, изменяя проективное восприятие поля, проекцию своей ладони), то стремится при этом все таки сохранить интенсивность «полевых ощущений», а это, в свою очередь, становится возможным лишь при активном отслеживании ритмов естественного раскачивания тела реципиента. Испытуемый также, по закону константности восприятия и константности, вообще, качества своей подавленной активности (не выходя из принятой им самим пассивной роли) сохраняет ощущения постоянными. Вот почему реципиент начинает реактивным неосознанным образом смещать пределы естественного раскачивания в сторону перемещения ладони индуктора.
Конечно, можно возразить, что тот же самый эффект может быть достигнут вне оперирования сенсорными проекциями и вне взаимной активации—реактивации поведения партнеров в их неосознаваемом полевом контакте. Однако, знать заранее то, какова организация этого эксперимента, состоящего в установлении отношений раппорта, и утверждать нечто, обратное его сути, - по меньшей мере то же самое, что белое упрямо называть черным. Если же такого рода знание отсутствует, то эксперимент вообще становится невозможным. Потому что именно раппорт, включающий отслеживающие ощущения естественного раскачивания реципиента, и не возникает вне стремлений его установить.
Благодаря феномену антропологизации естественных коммуникативных процессов, феномену проективного трансфера,(5, 7) становится возможным ответить как на приведенный выше вопрос Шертока-Соссю-ра, так и на их подстрочный комментарий по этому поводу. Комментарий их, с отсылкой к Маг^оНп, 1954, был следующим: «Не обнаруживай ли мы один из принципов магнетического лечения, а именно требование глубокой регрессии, в «аналитическом» методе, при котором роль терапевта подобна роли матери по отношению к младенцу? Известно, что этот метод дает особенно хорошие результаты при лече нии геморрагического ректоколита.» Оставляя возможность открытия полемики по поводу того, что является принципом магнетического лечения - регрессия или, вообще, (ре)активация при обоюдном устремле нии врача и пациента к раппорту, мы должны заметить, что именно феномен проективного трансфера в форме раппорта до сих пор остается относительно редко востребованным в современной медицине, по край ней мере, - на уровне ясного осознания сути примеров успешного излечения многих пациентов немногими известными специалистами (следует читать: многими реактивированными пациентами по отношению к тем, кто заранее занимает в их воображении активную роль в ожидаемом раппорте). Далее, не только ректоколит, но и многие другие заболевания вполне излечимы при адекватном понимании существа процесса проективной антропологизации, направление вектора которого должно, в принципе, определяться сознательно, несмотря на участие в излечении неосознаваемых механизмов психики.
Так, проективная (ре)активация раппорта может быть с успехом применена для бесконтактного снятия самых различных болей, включая коварную мигрень. Очень эффективны (вспомним технику пассов) бесконтактные массажи, а также и многие другие более сложные формы реабилитации больных.
В качестве заключения, сделаем вывод, что необходимым свойством сенсорных проекций, включая случаи саморегуляции состояния самими реципиентами на основе внутреннего диалога «Я » - «Я », является свойство их интерперсональности, которое также может быть определено, в качестве его синонима как свойство прокоммуникативности и, еще точнее, как свойство трансферальности, адекватное определению той родовой способности человека, которая имеет известное наименование «проективного трансфера».
2.3. Социальная антропология и антропосоциальное проектирование
Социальная антропология позволяет проводить и организовывать, опираясь на теоретические и практические представления других гуманитарных и естественных дисциплин (социологии, логики, биологии, культурологии, психологии, математики и т.д.), так называемую антропологическую экспертизу, отвечающую на вопросы: насколько человечно бытие Человека? На какой стадии становления Человека, вочеловечивания, находится данный конкретный человек или конкретная общественная организация человеческих индивидов? Что собою представляет в конкретной культуре и цивилизации, в конкретном этносе данный «респондент», каковы его социальность и личность? Насколько культурен, социален и личностей человек? Насколько он, вообще, - человечен?
Личность и социальность есть двуединое качество человека, олицетворяющее и представляющее его социальную активность. Другими словами, одной из двух сторон предмета социальной антропологии является личность, которая совместно с другой стороной ее предмета, социальностью, определяют и результат, и содержание социальной активности Человека, процесс которой в целом есть не что иное, как расширенное его (культурное) воспроизводство.
Личность и социальность Человека воплощают его единство, мыслимое как общность, как синтез отличного и сходного в этой его, по крайней мере, двусложной целостности.
Социология Человека, в широком смысле этого слова, определяет «основную мелодию», «алгоритм», нечто наиболее существенное в личностном его существовании, т.е. в личности выявляется прежде всего сущность общественных отношений, лишенная, однако, духовного их начала: авторство композиции этих отношений связывается с безличным обществом.
Социальная (культурная) антропология призвана прояснить не только феномены «мелодий», но и «текстов» в общественном человеческом взаимодействии, в сферах цивилизации и культуры, интегративным образом рассматривая общественные отношения с точки зрения качества их «человечности».
Задача социальной антропологии - понять и озвучить «песнь» человеческих отношений, которая, по идее, должна быть основной партией их «ансамбля». Чтобы состояться в общественной (культурной) жизни в социальном и личностном планах, человек должен выстроить, со-тво-рить собственную, авторскую партию, звучащую, тем не менее, в унисон с партиями все новых и новых участников общественных отношений, образующих некоторый «ансамбль».
Личность и социальность Человека в их подлинном, генетически определенном смысле, - это всегда то, что составляет некоторую особенную его позицию как единство общего и единичного в структуре общественных (культурных) его отношений.
Общественная оппозиционность, личность и социальность Человека представляют его относительную независимость и относительную же объективность его со-существования - с логическим ударением именно на относительности, на взаимо - отношениях Человека в мире и к миру, то есть на его субъектности, вне которой эти отношения как таковые — невозможны по определению. Реализация отношений и, что то же, -объективация или «позиционирование» личностного потенциала Человека в его социальности и культурности осуществляется посредством преобразования, трансфера смыслов отношений в некоторые идеальные орудия труда, в той или иной мере материализуемые, но не теряющие при этом ни осмысленности, ни, вообще, идеальности.
Как одно из идеальных орудий труда Человека, сенсорная проекция обладает свойством относительной объективности, будучи столь же объективной, как, например, слово в единой языковой среде. Проективные орудия существуют, разумеется, не вне зависимости от человеческого сознания, в отличие от явлений материального мира, которые не только «существуют», но и представляют собою объективную, от субъекта относительно независимую реальность. Вмешательство в процессы последней, инициированное субъектом, всегда в принципе возможно, пока сам человек как субъект и как объект ей принадлежит. Но и вне субъектности человека объективные материальные процессы сохраняют это свое качество абсолютной объективности, утратив характеристику относительной объективности одновременно с тем, что субъект, как таковой, (само)устраняется.
Подчеркнем, что объективность сенсорных проекций именно «относительна», также как и реальность этих проекций, поскольку возникают, существуют и преобразуются сенсорные проекции лишь благодаря тому, что человек выступает в объективных процессах как субъект, как существо, способное относить — ся, относить себя, иметь и проявлять отношения как таковые. Вне субъекта и вне его отношений существование проекций моментально обессмысливается, однако это положение не распространяется на ситуацию, в которой обсуждаются вопросы существования проекций независимо от того, осознаваемы они или нет их носителем — субъектом.
Указанная особенность существования сенсорных проекций и определяет их относительное значение в человеческом взаимодействии, а также — возможные способы их применения, как некоторых идеальных орудий этого взаимодействия. Для тех, кто предпочитает применение такого рода орудий другим средствам межличностного диалога особенно интересен вопрос о детальном описании «каналов», по которым сенсорные проекции могут передаваться от человека к человеку.
Теоретически, этот вопрос не принципиален, вот почему его разрешение осуществляется в рамках так называемого «здравого» смысла или, например, в контексте идеомоторных психологических экспериментов. При этом следует напомнить тривиальную истину о физическом и физиологическом подобии людей друг другу и всему живому в мире, - например, ускоренные движения, как правило, выражают возбуждение. Это подобие - основа возможной мимической, позиционной или интонационной коммуникации. Известно, что и настроение человека обладает свойством «психического заражения». Показано также, что человек и после прекращения контакта с собеседником в течение нескольких десятков минут хранит поведенческий след взаимодействия, демонстрируя инерцию своих душевных движений.
Невольно «копируя» позу другого человека, мы косвенно изменяем свой сенсорный мир, и наша психика приобретает своеобразный, теле-сноцентрированный «слепок» ощущений этого Другого, слепок его внутреннего мира. Мы способны эмпатически представить гнев другого человека, скопировав его интонации, позу, мимику или характер движений, звук его дыхания.
Именно неопределенность канала передачи информации - существенное основание для того, чтобы сенсорные проекции или, иными словами, вообще энергоиформационное «поле» взаимодействия («интерфейс взаимодействия») могли рассматриваться как феномен человеческой действительности, отличаемой от явлений, представляющих объективную реальность. Поле, аура, эфирное тело — совершенно реальные, хотя и нематериальные феномены. Они существуют постольку, поскольку существует человек, и являются именно феноменами человеческой действительности и человеческой дееспособности, в той мере, в которой человек выступает как субъект социальной и культурной его активности, как олицетворенный способ изменения прежде всего идеальной стороны объективной реальности.
Продолжение идеальных орудий человеческого труда орудиями и средствами материальными позволяет значительно расширить сферу применения сенсорных проекций: целительство, диагностика, практическая психология, нетрадиционные каналы информационного взаимодействия, необходимые в социализации и в аккультурации человеческих индивидов с ограниченными возможностями и т. п. - вплоть до невербальной (электронной) коммуникации на уровне осуществления архетипической мечты Человека о возможности взаимодействовать с подобными себе существами по принципу «сознание-сознание».
2.4. Сенсорные проекции как идеальные орудия человеческого взаимодействия
Продолжая обсуждение практических аспектов применения сенсорных проекций, отметим, следующие их достоинства как идеальных орудий человеческого взаимодействия.
Во-первых, сенсорные проекции позволяют нетривиальным образом актуализировать обычно неосознаваемые характеристики межличностного взаимодействия и поэтому они становятся специальными и весьма качественными инструментами оперирования новой информацией, вклю чая ситуации невербальной суггестии.
Во-вторых, сенсорные проекции расширяют пространство существования Человека, в особенности, - пространство социальное, санкционируя «незаконную», т.е. практически неограниченную передачу информации из одной сферы ее существования в другие, собственные или принадлежащие другим людям сферы человеческой действительности.
В-третьих, фокусируя свое внимание на поисковых процессах, Человек непроизвольно выстраивает сенсорные проекции так, чтобы они максимально полно, адекватно, отображали именно сензитивную обстоятельствам информацию о существе личной проблемной ситуации или о существе разрешаемой в межличностном контакте задачи — так, что возникает своеобразная воронка сгущающейся информации, состоящей из обычно непересекающихся ее потоков — от характеристик органики или самочувствия до сведений из случайных публикаций в обычно игнорируемых в газетах.
В-четвертых, благодаря интегративному, комплексному характеру информации, составляющей содержательную основу сенсорных проекций, они являются наиболее гибкими средствами как саморегуляции человеческого поведения, так и управления человеческим взаимодействием.
Вместе с тем, при всей универсальности сенсорных проекций как средств расширенного самопознания и самодеятельности человека, а также интерперсонального взаимодействия, они обладают и родовыми, антропогенными недостатками. Их недостаточность производна именно от относительной их объективности, поскольку сенсорные проекции существуют только благодаря субстрату субъектности человека, укорененному в его психической организации.
Прежде всего сенсорные проекции крайне зависимы от того, что в настоящий момент актуализировано в содержании психических процессов, от того, что непосредственно воспринимается человеком. Так, рядовой практикующий биоэнергетик склонен предполагать, что «неприятное» поле человека, - следствие внешне Наоборот, негативная атмосфера, составляющая фон решения подобного рода «задач» совершенно определенно обнаруживает их - в буквальных смыслах - неестественность и ничтожность, побуждая специалиста к их неприятию. В то же время, позитивная атмосфера поиска чего-либо реально существующего, - например, - при оценке состояния здоровья клиентов даже в присутствии скептиков чаще всего споспешествует продуктивной и адекватной работе специалиста, поскольку и скептики невольно способствуют мобилизации творческих его способностей.
Наконец, и в тех проблемных ситуациях, когда любой человек, вообще не имеющий представления об антропосоциальных технологиях, устремляется к некоторому позитивному поиску, - сенсорные проекции невольно им продуцируются, что и создает вечную основу для спекуляций по поводу творческой интуиции или «инсайта». Не ничтожество, а именно «чтойность» , при всей неопределенности проблемных ситуаций обязательно присутствуют в познавательной активности субъекта, являясь, таким образом, тем ядерным образованием, вокруг которого «стягивается», сжимается самая различная информация, в итоге составляющая неразделимую диаду «орудие труда» и «предмет труда» в форме сенсорной проекции, как идеального прообраза искомого решения познавательной задачи.
И в конце концов, представляя субъекта, занятого решением каких-то собственных проблем, в то время как мы пытаемся оказать на него какое-то влияние в форме сочувствия или негодования, следует положительно ответить на вопрос о действенности этого влияния: так или иначе, но реципиент отреагирует на нашу идеомоторную актуализацию сен-сопроективных механизмов человеческого взаимодействия. Причем вся сложность этих механизмов может вовсе не осознаваться нами, что создает впечатление непосредственного «полевого» давления на «ауру» клиента, впечатление и мистическое, и совершенно неадекватное. Поскольку не непосредственность, а именно опосредствованность и, следовательно, орудийный характер общественного и окультуренного человеческого взаимодействия предполагается в основе антропосоциальной его интерпретации.
Несмотря на это, в здравом человеческом рассудке, кроме бытующих в кругах биоэнергетиков терминов «аура», «поле» и «эфирное тело» широко распространен еще и термин «энергия», подразумевающий существование некоторого «агента влияния», непосредственно воздействующего на стороннего субъекта, не находящегося с воздействующим в явной коммуникативной связи.
Предполагается, что «энергия» (подобно потоку флюидов в средневековых представлениях о магнетизме) направляется субъектом излучения так, что оно способно изменять активность «мишени», различным образом влияя на психическое и физиологическое состояние клиента.
Если сенсорные проекции являются результатом активного восприятия или, иначе, - следствием напряженной работы психики, то «энергия» почти непроизвольно извергается при направленном влиянии на психику клиентов, изменяя содержание их деятельности и активности. Эквиваленты такого понимания энергии - «чи», «ци», «кундалинь» и т.п., применяемые восточными практиками, - также как в свое время в Европе - Месмером и многими другими магнетизерами.
Основанием многовекового существования мифических представлений о возможности непосредственной энергетической коррекции человеческого поведения, является, конечно, стремление здравого рассудка каким-то образом зафиксировать существование идеальной стороны межличностного взаимодействия, максимально его упрощая путем редукции рефлексивных его компонентов к механическим. В самом деле, если непосредственным образом обобщить все то, что связано с умственными усилиями человека, то в здравом рассудке воссоединяются такие хорошо известные вещи, как частота сердечных сокращений и мышечный тонус (вертикально ориентированное напряжение корпуса), так что эти умственные энергетические посылы всерьез регистрируются как усилия физические, как усилия «внутренние», восходящие или нисходящие.
Отсюда понятно, что, общаясь на языке здравого рассудка, в силу элементарного этикета и в связи с необходимостью найти взаимопонимание, специалисты вынуждены снова и снова возрождать энергетическую мифологию, с относительно небольшими поправками в сторону весьма медленно повышающегося уровня образованности широких слоев населения.
2.5. Антропо-социальный смысл энергосенсорной практики
Так, именно в целях популярного изложения формальных, организующих правил антропосоциальной коррекции приняты такие определения энергетических усилий, как, например, «восходящий поток» или «триггерное ощущение активности», трактуемые «как идущая снизу вверх волна напряжения или уплотнения в глубине тела, преимущественно перед позвоночником, в большинстве случаев сопровождаемая тепловыми ощущениями. При усилении ощущения восходящего потока возникают дополнительные изменения —» утяжеление» головы и тела, зачастую жар, и небольшое учащение частоты сердцебиения, а также изменение осанки» (КВТ, ххх).
Автор отмечает, что «сознательно усиливаемые» ощущения восходящего потока действительно, т. е. объективно имеют своими эффектами некоторое увеличение артериального давления, усиление мышечного тонуса и общего функционального напряжения, инструментальнонеприятного для этого биоэнергетика облика клиента. Для этого «специалиста» поле массивного человека кажется более плотным и объемным, не говоря уже о многих других мистических суждениях, которыми так богато обыденное сознание людей, возомнивших, что проективные техники сродни непосредственным контактам людей, разве что они опираются на невидимые глазу средства.
Но сфера антропосоциальной практики — это не только техника, но и весьма сложная теоретическая область человеческого самопознания, овладеть которой невозможно посредством одной только простой «тренировки». Тренировкой могут быть приобретены лишь некоторые необходимые навыки общения в профессиональной среде, в то время как серьезная практическая работа специалиста предполагает одновременное разрешение многих вопросов человеческого существования, имеющих философский статус.
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:36 | Сообщение # 5 |
Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус: |
Простым примером, проясняющим суть сложного взаимоотношения энергоинформационной теории и практики, является то, что, например, подавляющее большинство опытных специалистов наотрез отказываются от попыток регистрировать отсутствие какого-либо предмета или явления при помощи сенсопроективных приемов.
Действительно, такая негативная регистрация невозможна в принципе или, как говорится, - по определению, поскольку она исключает возможность (и в непосредственной и в опосредствованной формах) опираться на объективную реальность ситуации, идеальная сторона которой могла бы стать «питательной почвой» для позитивной науки и позитивной же антропосоциальной технологии и техники.
Вот почему не трудно прогнозировать провал в решении задачи: «Найти нечто несуществующее», поскольку в области поиска в самом деле нет ничего такого, что ни при направленном снижении порога чувствительности, ни при общей активации профессионального потенциала могло бы каким-то образом стимулировать конструктивное воображение специалиста.
регистрируемые с помощью обычной медицинской аппаратуры а также с помощью особого полифункционального аппарата, предназначенного для специальной экспресс-диагностики по программе АМСАТ.
Сенсорные проекции типа «восходящий поток» являются интеграцией открытого множества взаимосогласованных реакций субъекта. Структурная целостность «восходящего потока» позволяет рассматривать его как еще один вид сенсорной проекции, конструируемой человеком как специальное орудие или средство саморегуляции его психофизиологического состояния или его коммуникативных реакций, например, в процессах разрешения им социальных конфликтов.
Вместе с тем, сенсорная проекция вида «восходящий поток» как таковая, в общем не только не способствует мобилизации моделирующих, творческих способностей человека, сколько служит их подчинению задачам адаптивного поведения. Поэтому для разрешения в общем более сложных задач проективного поиска, в особенности задач рефлексивного, философского плана необходимо введение потоков-антагонистов «восходящим».
Переключение субъекта на конструирование нисходящего потока с целью расслабиться в плане психофизиологическом и мобилизоваться в плане творческом происходит в форме постепенного снижения мышечного тонуса от головы к скелетным мышцам, сопровождаемого объективным снижением артериального давления и т. п.: человек уходит не столько в себя, сколько в процесс решения отвлеченной, абстрактной жизненной, математической или, наконец, - мировоззренческой. Максимально мобилизуется «сообразительность» и произвольное внимание человека, возникают побочные ощущения увеличивающейся «прозрачности», «ясности» мышления и восприятия. С другой стороны, если снятие напряжения является самоцелью, то применение техники «нисходящего потока» позволяет клиенту достаточно легко уснуть, что особенно важно в постстрессовых состояниях. Аналоги такого состояния человека в мистической восточной практике определяются как овладение «энергией космоса», принятие «праны» или, на современном сленге отдельных слушателей школы ДЭИР - «момент рейки». В целом, по мнению биоэнергетиков, - «...Нисходящий поток, или триггерное ощущение моделирующей активности, ощущается как идущая сверху вниз волна «движения», преимущественно перед позвоночником, сопровождающаяся ощущением прохлады и субъективной ясности.» (КВТ, ххх) Объединение техник восходящего и нисходящего потоков можно представить как постоянно существующий баланс активно-реактивного состояния человека, своеобразную меру его саморегуляции, меру его самообладания. Навыки применения этих техник, вообще говоря, могут до известной степени характеризовать возможную социальную успешность человека, если считать, что она более зависима не столько от интенсивности его реакций, сколько от скорости их смены, то есть от их лабильности и динамичности. Овладение техникой «потоков» до автоматизированного, машинального их контроля позволяет намного быстрее и мощнее эксп-рессировать поведенческие реакции. Подобно тому, как при сопоставлении эффектов работы регуляторов силы звука на трансляторах различной мощности обнаруживается, что поворот на один и тот же угол, занимающий одно и то же время, вызывает совершенно различные изменения динамики звука, - подобно этому и прочность, и мощность навыка активно-реактивной регуляции потоков «энергии», или, что то же самое, - самоконтроль так называемых «триггерных» ощущений, позволяет человеку получить мгновенное ситуационное преимущество в разрешении острых и сложных вопросов человеческого общежития.
Обобщение особенностей индивидуальной архитектоники триггерных ощущений «центральных потоков» человека приводит к выводу о необходимости введения понятия « центральный энергетический канал», поскольку автоматизация приемов овладения этими потоками должна иметь как можно более простую рациональную основу, по возможности — наглядно представимую в образе вертикальной проводящей зоны. Чтобы управлять динамикой потоков в этой зоне, человек попеременно сосредоточивается на той или иной высоте энергетического канала, а это, в свою очередь, фактически означает, что он самостоятельно и довольно оперативно выбирает меру активации своих отношений и своих действий. Говоря философским языком, человек спонтанно, опираясь на простейшие наглядные образы таких абстрактных «вещей» как его отношения в бытии и к бытию, находит оптимальную меру своей свободы и ответственности, меру процессов субъективации и объективации.
Наконец, говоря языком древневосточной протофилософии, те или иные «высоты» или «области» тела человека, которые могут служить опорными моделями качества человеческих отношений, особенно в их «узлах», - называются «чакрами,» - со всеми последующими интерпретациями значения «чакральных областей» в систематике схемы тела человека и в определении его судьбы.
Таким образом, так называемые трштерные ощущения, или, что то же, - простраствено- временные представления движения энергетических потоков - это неспецифические характеристики качества идеальной моделирующей активности человека, его способностей к динамичной саморегуляции своего поведения во внутреннем и во внешнем планах. Предварительное описание содержания энергосенсорной практики позволяет сделать следующие обобщения.
• Относительная независимость триггерных ощущений друг от друга -это основа вполне современного образа полярных поведенческих реакций человека, согласно с которым активное управление поведением есть самоопределение человека не только в степени активности, но и в ее потенциале - подобно тому как различаются резервы только что проснувшегося человека и спринтера на стартовой линии.
• Помимо функций моделирования психофизиологического состояния и планирования межличностного взаимодействия комплексные проективные образы выступают как факторы динамики экстраверсии-инт-роверсии, то есть как инструменты, орудия переключения активности человека из области отношений в бытии (душевных движений) в область отношений к бытию (духовного зрения) и обратно.
• Энергосенсорные проекции как идеальные орудия саморегуляции поведения значительно расширяют возможности соединения практических и теоретических способностей, на основе чего чувства человека, пусть даже в самой элементарной форме триггерных ощущений становятся теоретическими, то есть собственно человеческими.
• Энергосенсорная телесная проекция, или энергосхема человеческого тела, соотносимая с непосредственным его восприятием способна инициировать изменения в динамике психофизиологических процессов гораздо более эффективные, нежели на основе (ауто)суггестии, что, с другой стороны, значительно повышает меру ответственности и компетентности человека, применяющего антропо-социальные технологии.
Энергетика человеческой активности как энергоинформационное моделирование в сфере саморегуляции человеческого поведения инициирует объективные изменения сенсорной организации и архитектоники психических процессов. Это свидетельствует не столько в пользу адекватности энергетического образа мышления, сколько в пользу того, что человек является существом идеальным и культурным, отличающимся именно тем, что он способен к вычленению, переосмыслению и последующему изменению отношений объективной реальности, включая объективные характеристики органических процессов собственного тела и общественных процессов собственного воспроизводства.
2.6. Индуктивные проекции и межличностная коммуникация
Культурное, общественное и межличностное значение энергоинформационных триггерных представлений основывается на их непременном участии в коммуникативных процессах, в том числе и в процессах электронной коммуникации. В них ретранслируются общественные и личные настроения, мнения и многие экспрессивные характеристики поведения, что выражается возникновением в группах людей «очагов» с пониженной, повышенной или агрессивной активностью. «Сдвиги « риска или творческого подъема - это проявление родового стремления людей к взаимопониманию и самоосознанию, чтобы сохранить тем самым свою жизне- и тру до- способность как идеальных существ.
Взаимопонимание может быть достигнуто, например, вербальными средствами, но и в этом случае значение триггерных ощущений не может быть исключено, наоборот, эти ощущения составляют постоянный фон коммуникативных процессов, порою занимая в них доминирующее положение. Если, например, хотя бы один человек из нескольких других окружающих его людей начинает в одностороннем порядке усиливать в себе то или иное триггерное ощущение, то он невольно становится объектом непроизвольного внимания всей группы, - в силу закономерного проявления известного психологического феномена новизны раздражителя.
У того из членов группы, который почему-то отличается интенсификацией триггерных представлений, прежде всего меняется осанка, распрямляется спина и меняется посадка головы. Одновременно изменяется и мимика, и характеристики взора, и направление взгляда. Возможно, нарастает скорость жестикуляции, усиливается напряженность речи и ее эмоциональный фон. Невольные перемещения корпуса чаще всего расширяют некоторую «персональную» территорию и т.д. Все перечисленные признаки являются важными для определения внутригруппового положения человека, то есть они слишком важны, чтобы находящемуся в пределах осуществимости контакта субъекту их можно было бы проигнорировать. Этот контакт начинает неосознанно и непроизвольно устанавливаться таким образом, что, в силу действия проективных механизмов, возникает эффект привнесения изменений в балансировку триггерных ощущений невольных индукторов.
Однако, в результате вырабатывается отнюдь не «арифметическое среднее» состояния группы, поскольку содержание невольных контактов так или иначе осознается и, в зависимости от их общественного значения, либо становится предметом повышенного внимания и даже поводом к острому конфликуту , либо в конечном счете - игнорируется.
Так или иначе, фон или доминирование групповой динамики триггерных ощущений может быть и основанием возникновения классического когнитивного диссонанса, и основой суггестивного взаимодействия, и, вообще, - самостоятельным феноменом индуктивного проецирования. Соответственно, энергосенсорная проекция в этом ее коммуникативном качестве определяется как индуктивная проекция.
Индуктивная проекция, как и любая сенсорная, обладает свойством комплексности, а также еще и свойствами ассиметрии, проявляемыми, в частности, в неравномерности и гетерохронности их динамики. В целом, индуктивные проекции являются на порядок более сложными энергоинформационными образованиями, структура и границы существования которых в принципе не могут быть определенными. В то же время, значение и смысл индуктивных проекций всегда достаточно полно и адекватно осознаются их носителями, - по крайней мере на уровне установления позитивного или негативного взаимопонимания: так, носитель диссонирующей индуктивной проекции скорее всего оставляет неприятное впечатление у собеседников.
Это негативное впечатление соотносится, например, с конфликтным поведением, с органическим нездоровьем или просто с минорным настроением носителя негативной индуктивной проекции, что выражается в терминологии «энергоинформационного поражения», «сглаза», «порчи» «колдовства» и, наконец, «кодирования». Традиционная психотерапевтическая помощь при энергоинформационных поражениях - это весьма длительный процесс «перепрофилирования» личности путем формирования так называемых «обходных» траекторий осознания сложных жизненных конфликтов. Если же осуществляется энергоинформационная санация поражения, то процесс коррекции длится в течение нескольких минут, достаточных для переосмысления существа проблемной ситуации и ее разрешения вполне рациональными средствами. Основная причина неэффективности психотерапии и успешности ан-тропосоциальной практики коренится в том, что носитель «порчи» в принципе неспособен логичным образом определить это иррациональное звено проблемной ситуации, возникшее в результате неконтролируемого влияния индуктивной проекции и он же легко устраняет это звено, как только оно определяется энергоинформационным образом.
И обратно: так называемая порча или «постановки сглаза» осуществляется на основе установления внешне безупречного в этическом смысле слова контакта, когда содержание этого контакта вербализуется вполне благожелательно, но при этом с помощью индуктивной проекции передается (с умыслом или без оного) - диссонирующее негативное послание в форме, например, вульгарной зависти. Понятно, что снятие этой негативной установки должно осуществляться прежде всего на основе выявления ее существования, которое, - в свете истины - немедленно нейтрализуется как досадный пустяк в роскоши человеческого общения. Но сила воздействия такого рода пустяков обратно пропорциональна их истинному значению при недостаточной социализированное™ и ущербной культуре реципиента: смерть гоголевского чиновника - это гротеск, но это и правда горькой жизни. Поэтому обучение элементарным навыкам рационализации жизненных конфликтов средствами антропосоциальных технологий - необходимая профилактика ситуаций унижения человеческого достоинства, когда распределение ролей индуктор - реципиент не имеет альтернативы. В позитивном плане обоюдное владение индуктивной стороной диалога способствует упрочению межличностных отношений и вообще создает приятный эмоциональный фон душевного комфорта.
При этом, разумеется не должны оставаться без внимания и проективные фрагменты взаимной индукции: содержание сенсорных проекций во всех их разновидностях представляет особый подтекст обмена основными текстами коммуникации, прочитать который позволяют, казалось бы, простейшие правила этикета, которые на самом деле ориентируют собеседников на взаимное принятие особенностей внутреннего мира, то есть особенностей мира проективного. Сенсопроективная техника направлена не на усложнение и «зомбирование», а на искренность и упрощение контактов в межличностной коммуникации, защищенных при этом от несанкционированного их поражения монстром коллективного бессознательного.
Средствами сенсопроективных установок нейтрализуется влияние таких массовидных явлений как негативное психическое заражение в форме страхов, паники, депрессии и т.п.
Явлениям такого заражения или общественного инфицирования свойственно взаимообъединение в формах своеобразных сложноструктурированных доменов, определяемых как эгрегоры - в противоположность позитивным культурным феноменам в известных формах науки, искусства, религии или, например, этики и эстетики человеческого общежития.
Относительная самостоятельность и замкнутость культурных форм коммуникации - это то, что реально противостоит массовидным негативным явлениям подобно тому, как иммунитет и гомеостаз противостоят любым грозным инфекциям, сколь бы ни были они многочисленны. Вместе с тем, такого рода сравнение должно быть продолжено указанием на активную природу антропосоциальной практики, направленной на предупреждение нарушений межперсональных интерфейсных процессов.
Конституирование интерфейса как феномена, образуемого квантами пси-полей или какими-либо другими компонентами не имеет принципиального значения, если речь идет о духовном и душевном здоровье людей, охраняемом сообразными их природе идеальными средствами энергосенсорного проектирования результатов повседневного их труда.
2.7. Энергоинформационный статус сознания и сенсорная архитектоника психики человека
Сознание человека, как индивидуальная сторона общественных его отношений или отношений человека в его бытии вполне может быть исчерпывающим образом представлено как энергоинформационный феномен. Разумеется, это представление не будет вполне достаточным, например, с психологической точки зрения. Впрочем, это не имеет принципиального значения для того, чтобы овладеть основами антропосоциальных технологий - подобно тому человек достиг, например, берегов Америки, ничего не зная о молекулярной структуре воды. В самом деле, навыки могут приобретаться до того, как приходит понимание их смысла, а неведомое - это залог будущих открытий. С другой стороны, если сознание действительно имеет энергоинформационную природу, то и язык его исследования - это язык проективный. Каким бы ни был субстрат энергетического взаимодействия (тахионы и торсионные поля, интенци-ональные конструкты или постулаты веры), - тот факт, что сознание не ограничено пределами человеческой индивидуальности, уже означает, что сознание скорее всего имеет общественную и относительную природу и его качество не зависит от средств, применяемых в межличностной коммуникации. С другой стороны, сознание всегда принадлежит именно индивидуальности: если, объективно говоря, боль можно представить как рецептивный сигнал, то субъективно - это одна только боль, переносимая прежде всего индивидуально, и ничего более.
Если сенсорные проекции в общем есть то, что называется полем и в энергоинформатике и в интерфейсной психологии, то это поле, как субстрат сознания может быть представлено балансом центральных энергетических потоков, восходящего и нисходящего. Сознание как со - знание в таком случае представляет объективацию того или иного баланса в форме индуктивных проекций, или, проще, в форме вообще, энергии человеческого взаимодействия, благодаря которой та или иная информация приобретает различное значение, возникают понятия ее относительного веса или относительной ее ценности.
В этом смысле и общественное сознание и коллективное бессознательное (как совокупность эгрегоров) также обладают значительным, позитивным или негативным, весом, - их массовидная природа действительно может трактоваться в тех же двух смыслах, в которых воспринимается исходное понятие «масса», - в отличие от понятий «вес» и «удельный вес». Поэтому допустима такая трактовка индивидуальной энергоинформационной защиты реципиента как формирование способности противостоять давлению избыточной или негативной социальной информации с помощью техники «установки оболочки», по сути дела, детально обоснованной в известной теории установки Д.Н. Узнадзе (Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси, 1961).
Трансперсональное значение сенсорных проекций, выявляемое в эгер-гоинформационном определении сознания как со-знания позволяет, казалось бы, сделать вывод, что проективность человеческого разума - его единственная и всеобъемлющая его характеристика. Однако ею определяется не что иное, как способ существования разума. В этом смысле энергоинформационный подход - это подход культуральный и гуманитарный, а не естественнонаучный, - хотя бы потому, что культура как таковая и есть способ вочеловечивания, способ воспроизводства субъектности человека, что принципиально не входит в предметное поле естественных наук. Универсальность понятия «сенсорная проекция», таким образом, - это универсальность образов культуры и цивилизации и универсальность установок антропосоциальной теории и технологии, но не абсолютность этого понятия, ибо некорректно было бы предположить, что Вселенная - это не более чем одна-единственная сенсорная проекция-Показательно, однако, что, ограничение предметной области проективной энергоинформационной теории и практики оказывается весьма продуктивным и для естественной науки, понимаемой как явление человеческой культуры. Становится, например, ясно, что физическое понятие «поле» и математическое понятие «проекция» - это, в общем, -культуральные характеристики способов отображения и преобразования объективной реальности. С этой точки зрения и открытие формулировки закона всемирного тяготения и определение способа сбора яблок ~ это проективные, культуральные достижения Человека, весомость и ценность которых определяется антропосоциальной теорией и практикой.
Определение сенсорной архитектоники сознания человека в интра-, интер- и транс- персональных процессах методом самонаблюдения -это прежде всего определение способов конституирования субъектности и субъективности человека, способов его экзистенции, способов связи информации внешней и внутренней.
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
| Инфарх | Дата: Пятница, 31/01/2014, 00:37 | Сообщение # 6 |
Архонт
Группа: Администратор
Пол: Мужчина
Сообщений: 1759
Статус: |
Элементы субъективной реальности - ощущения, мысли, эмоции, представления, образы и звуки представляют сознание, как оно есть для себя самого, в его тождественности интегрированным в нем компонентам. Способ или порядок интеграции этих компонентов — это вопрос культурности и цивилизованности человека, вопрос философский и ан-тропосоциальный. Исследование архитектоники сознания с точки зрения субъектной и субъективной имеет не только теоретическое, но и практическое социально-антропологическое значение, которое, однако не очевидно, пока не определены его пространственно-временные координаты. «Здесь и сейчас» или «где и когда», - вот что существенно при определении архитектоники сознания, чтобы, в свою очередь, стали возможными социально-антропологическая экспертиза и антропосоци-альная помощь человеку в осознании и в оптимизации способов его существования в конкретных социально-культурных условиях.
Структурная организация компонентов сознания, в данный момент субъективно это сознание и образующая, может быть определена как субъективное его пространство. Выделение самостоятельного понятия субъективного пространства позволяет очертить границы и форму, способ существования субъективной реальности, опосредованно представляющий - через самонаблюдение - способ субъектного самоопределения человека и возможные пути объективации его личностного потенциала в его общественном бытии.
Пространственно-временное перемещение сенсорных проекций в субъективном пространстве объединяет внутренний и внешний миры человека, одновременно располагающиеся «в его голове». Поэтому антропосоциальная энергоинформатика не игнорирует эти субъективные представления человека о том, где и когда возникают, по его мнению, индивидуальные (персональные) а также интер-персональные эффекты перемещения сенсорных проекций. Внимательное изучение архитектоники субъективного пространства обнаруживает, что и в обыденном ысознании человека проводится дифференциация идеальных и материальных, субъективных и объективных компонентов сенсорного проектирования. Конечно, при этом человек может считать, что его субъектность и субъективность первичны в отображении его чувствами объективного мира, в то время как, наоборот, именно этот мир формирует способность человека к адекватному его отображению.
При всех культурных или индивидуальных различиях людей, все они способны в общем одинаково успешно адаптироваться в объективном мире, примерно одинаково его воспринимая. Иными словами, субъективное пространство человека строится в общем также, как он отображает пространство объективное и пространство социальное и культурное. В обыденном рассудке присутствует понимание нетождественности субъективного и объективного пространств, которое может быть довольно прочной опорой в антропосоциальном проектировании межличностного взаимодействия: так, необходимо учитывать, что реципиенты могут ориентироваться не столько на сенсорную проекцию, возникающую при концентрации на контакте с другим человеком, а на архитектонике своего субъективного пространства, образованной, разумеется, собственными внутренними данными, собственным воображением. Поэтому человек может многое терять во взаимопонимании, когда он осуществляет адресацию голосовой фокусировки, экспрессии и жестикуляции не конкретно присутствующему в пространству партнеру по общению, а его образу, что, соответственно, производит обратную, столь же неадекватную реакцию.
Субъективная пространственная архитектоника включает в себя не только внешние, но и, разумеется, внутренние компоненты, главным образом представляющие долговременную память человека, организованную культурными и социальными детерминантами. Для того, чтобы вспомнить что-либо, на секунду отвлекаясь от созерцания текущих образов, человек вдруг, проявляя видимую глазодвигательную активность, начинает буквальным образом, «копаться в памяти», как будто в некотором «объеме» и в некотором «времени» субъективного пространственно-временного контитуума, который точнее может быть определен как виртуальный его внутренний мир. Реалии этого мира располагаются некоторым центрированным образом, причем события далекого прошлого располагаются либо в «ядерной», либо в «глубинной» зонах хранения информации. Абстрактные же, отвлеченные понятия или «вещи» располагаются выше и ближе к периферии внутреннего мира, ассоциируясь с миром внешним. Однако, морально-нравственные конструкты сознания и, в связи с ними, конструкты самосознания и самочувствия, преимущественно связываются с центральной областью конфигурации субъективного пространства, упорядочивающей взаимоотношение координат объективного пространства и виртуального мира.
Все компоненты внутренней вселенной человека, его микрокосма, постоянно находятся в движении, инициируемом сенсорными проекциями, восходящим и нисходящим потоками энергии и информации, позволяющими перемещать образы или извлекать их из памяти, или, наконец, их конструировать и преобразовывать. При этом «чакры» реципиента могут быть определены как постоянно существующие области сосредоточения.
В целом, процесс осознания или сосредоточения на предмете проецирования осуществляется как последовательная концентрация или центрирование внимания на элементах субъективного пространства. Процессы же самоосознания отличаются в особенности тем, что в них происходит постоянное сличение характеристик предыдущего состояния реципиента с настоящим и последующим состояниями — как если бы некоторая «машина времени» действовала бы по принципу «два кванта времени вперед - один назад».
Последовательное переключение внимания в этом энергоинформаци-оннном представлении архитектоники сознания связывается с мотивацией или намерениями реципиента. Как предпочтительная последовательность переключения внимания, намерение с формальной стороны является структурирующим началом функционирования сознания, автоматизирующим или программирующим работу его механизмов. Оно является изящным средством невербального управления как собственным мышлением, так и мышлением других людей в межличностных контактах, - по принципу актуализации индуктивной проекции.
Но, разумеется, одно только абстрактное понимание сенсорной архитектоники сознания и психики не может обеспечить оптимальное поведение реципиента - подчеркнем, что необходима активный, произвольный и напряженный труд Разума человека, направленный на объективацию личностного его потенциала.
Школа ДЭИР ориентирует реципиентов на оптимизацию этого труда, а не на эксплуатацию надежд на инсайт или на вдохновение, которые придут сами и вдруг. Не то существенно, что сознанием используются те ментальные инструменты, которые уже «находятся у него в руках»: «...и чем случайней - тем вернее рождаются стихи навзрыд...». Важно то, что ими воспользоваться проще и быстрее, если, конечно, не теряя времени, суметь упорядочить осознаваемые компоненты идеального труда человека в адекватную ситуации сенсорную проекцию, с помощью, например, такого «картографического» упражнения как «глобус сознания».
2.8. Конструирование миров человека в антропо-социальной теории и практике
Как известно, предварительное определение образа действия существенно ускоряет его реализацию. Воображение — это неотъемлемый элемент нашей психики, это собственно моделирующая, проективная активность нашего сознания. В процессе мышления воображение создает и сохраняет промежуточные образы и образные композиции, на основе которых ситуация моделируется и в дальнейшем. Но воображение создает именно промежуточный продукт мышления, который обречен на то, чтобы затем быть подавленным логикой.
Образы воображения - игровые, сослагательные, отстраненные и лишенные энергетики, - не могут быть продуктивны, например, в классических психотерапевтических ситуациях, не говоря уже о том, что они не продуктивны и в плане самокоррекции поведения. Продуктивная и конструктивная активность субъекта мыслительной деятельности строится на основе не столько воображения, сколько на основе реального переживания по ходу этой деятельности.
Содержание эмоционального опыта человека легко актуализируется и трансформируется таким образом, что служит мотивационной основой гностического действия, а также основой образования энергосенсорного навыка деятельности, когда не столько представления действия, а сами действия, переживаемые субъектом, позволяют ему по-новому взаимодействовать с новыми элементами проблемной ситуации.
Именно поэтому операции, целью которых является долговременный психический эффект, к примеру, психотерапевтические сеансы или процессы обучения, всегда опираются на активность реципиентов. В этом плане наиболее показательны примеры успешной психотерапии, строящейся не по отвлеченным рецептам, а на основе специальной практики, побуждающей реципиентов к напряженной мыслительной и физической деятельности.
Активность субъекта в такой практике представляет собою сложный баланс фоновой, неосознанной, и сознательной. Фоновая активность отличается оптимальной координированностью и непрерывностью существования, в то же время будучи индефферентной по отношению к изменениям ситуаций, и эта ее особенность, очевидно, весьма ограничивает ее продуктивность.
Осознанная активность продуктивна и конструктивна, но она неадекватна в плане контроля различных нюансов проблемных ситуаций, и реципиент, опирающийся только на эту форму активности, обнаруживает внутренне противоречивое поведение.
Заметны поведенческие противоречия, когда человек лжет или просто вынужден что-то недоговаривать. Также, заметной неуверенностью выделяется всякий новичок в своем деле, даже если он - на сознательном уровне - великолепно владеет ситуацией, в которой у него на самом деле нет достаточного опыта. В общем, несбалансированное, нецелостное поведение, вызванное одной только сознательно направляемой активностью, приводит к тому, что реципиент зачастую не достигает цели («первый блин комом»).
В социальном плане достижение таких целей, как приобретение «полезных» знакомых или составление удачной партии в значительной мере определяются именно фоновым поведением, управляемым каким-то общим, непросчитанным в деталях намерением. Сознательная активность скорее приближает к тем обстоятельствам, что составляют ближайшее окружение цели, но достижение самой цели требует активации фоновой. Можно даже сказать, что социальная активность вообще результативна лишь благодаря фоновой активности, время от времени направляемой активностью осознанной: иное поведение человека и затруднительно, и внушает окружающим понятное его неприятие.
Сознание человека скорее должно быть направлено на устранение вполне определенных препятствий на пути к цели — на основе формирования комплексных сенсорных проекций, энергетически насыщаемых восходящими потоками в субъективном пространстве реципиента. Такие сенсорные конструкции постоянно поддерживают активные намерения реципиента, образуя при этом еще фоновую его активность. Таким образом его усилия в достижении цели минимизируются, или, по крайней мере, - оптимизируются.
Со стороны это воспринимается как нечаянная удача, в то время как в этом примере четко обнаруживается преимущество антропосоциальной практики по сравнению с практикой психологической — в первой из них тот или иной «драйв» легко задействуется в желательном плане, питая своей мощью достижение цели, а во второй — реципиент зачастую совершенно напрасно пытается справиться с влиянием «драйвов», стихийным образом разрушающих все его внешне безупречные планы по достижению цели.
Аналогичным образом строится антропосоциальная практика при устранении так называемых «кармических комплексов», вызванных реакциями вины в неспецифических обстоятельствах, когда невозможность достижения конкретных целей или повторяющиеся негативные события словно преследует человека. Удаление патологического комплекса происходит благодаря активации потенциала центрального восходящего потока, а место этого комплекса занимается позитивной энергосенсорной конструкцией.
Перестройка архитектоники субъективного пространства позволяет Усилить триггерные ощущения центральных потоков, сделать их более доступными и управляемыми. Эта перестройка взаимоотношения фиксированных зон сосредоточения сознания («чакр») освобождает продуктивную активность реципиента, вместе с тем удаляя и «камертоны» всех его несчастий.
Как упорядоченная в программу последовательность битов способна существовать самостоятельной «жизнью» в бескрайнем мире компьютерных сетей - так и наше сознание, сформировавшись в мозгу в упорядоченной форме, представляет собою новый энергоинформационный мир, невидимые двери которого распахнуты в бесконечность, открывая неограниченность возможностей человека и в конструктивном поиске истины, и в коррекции его жизненного пути.
Все дело в том, на что и как именно настраивается человек, какие приоритеты им определяются так, чтобы открывались возможности в новые сферы энергоинформационного мира. Творчество новых общественных идей, например, невозможно вне формирования адекватных им информационных структур, компоненты которых структурируются энергетическими их потенциалами (так сказать - их эмоциональными индексами, выражающими степени включенности тех или иных драйвов в содержании каждого из компонентов).
В результате формируется система восполнения энергии этой новой общественной идеи за счет энергетических резервов общественного сознания. Управление такой системой поручается всего нескольким специалистам, которые и организуют реализацию этой обычной РК - технологии, по сути своей являющейся технологией энергоинформационной и антропосоциальной. Так возникают не только новые общественные идеи, идолы или идеалы, но и новые сферы занятости и новые направления социальной политики.
2.9. Энергоинформационная систематика человеческого взаимодействия
Интерперсональные (антропосоциальные) процессы, как и процессы интраперсональные, можно разделить на информационные (активное осознание и восприятие) и энергетические (манипулятивные, трансформирующие, динамические). Если сенсорная проекция может быть построена на основе информации, считываемой с любого предмета, с последующей ее реконструкцией, то практически каждый предмет может быть основой для построения общего для нескольких людей субъективного информационного пространства, образованного их индуктивными и сенсорными проекциями, в той или иной мере взаимоадекватными благодаря тому, что все проекции соотносятся в конечном счете с одной и той же объективной реальностью.
Конечно, в силу индивидуальных различий мировосприятия не может быть достигнута полная конгруэнтность общей проективной конструкции, но все участники ее построения действуют в одном и том же субъективно воспринимаемом пространстве, которое доступно для них и в плане, например, вербальном, и в сенсопроективном плане, не вполне осознаваемом, поскольку обычно замечаются мимика, поза, интонация или качество речи, да и то время от времени.
В данной интерпретации картина коммуникативных контактов предстает такой, что легко решается вопрос о том, благодаря чему в общении участников группы так распространен «эзопов язык», состоящий из неясных комментариев текущего момента на уровне совершенно непонятных со стороны аналогий, метафор, а то и просто жестов или «красноречивых взглядов.» Становится понятной согласованная реакция собеседников на внешние события, и естественным - феномен одновременного высказывания одной и той же фразы. Таким образом фактически возникает как бы единый субъект с общим энергоинформационным пространством, но существенно то, что через его посредство открывается возможность доступа во внутренний мир каждого из его устроителей.
Поэтому возможности интерперсональных энергоинформационных техник по качеству не уступают интраперсональным, а по масштабам и результатам их применения значительно превосходят вторые, уступая первым лишь, может быть своею стереотипностью или стандартностью (например, американский стандарт мировосприятия или непоколебимая российская ментальность).
На межперсональном уровне на первый план выступают не столько особенности процессов восприятия и осознания, сколько значения воспринимаемых событий и их коммуникативная адекватность.. Под значением понимается расстановка эмоциональных акцентов и ассоциативных связей на существенных признаках воспринимаеиого события, то есть на тех признаках, что составляют «углы» сенсорной проекции. Очевидно, что коммуникативная адекватность понятий, фактов, слов напрямую зависит от совпадения значения наблюдаемых феноменов участниками группы, - благодаря тому, что происходит как бы нанизывание на ассоциативные нити феноменов бусинок существенных признаков, просеянных при этом через эмоциональное сито каждого из этих соустроителей единого пространства. Те воспринимаемые признаки, которые не проходят эмоциональной и гностической обработки реципиентами формируют контекст совместной коммуникации. Для разделения текста и контекста имеют значение, например, частота, мощность, новизна или контрастность информации.
Вместе с тем, наличие в групповой психике структурно самостоятельного неосознаваемого слоя информации, присутствующего в контексте обеспечивает формирование относительно независимой «коллективной психики» со своей собственной, отличной от индивидуальной психики динамикой.
Процессы, отличающие коллективное бессознательное, направляются не сознанием индивида, а социальной суггестией в формах многократного переплетения множества побочных, необязательных в индивидуальном сознании особенностей восприятия и переживания текущих событий.
Вся эта информация внутренне согласована в течение сотен лет ее отшлифовки в культуре. Коллективное бессознательное ограничивает возможности индивидуального сознания в определении оригинальных его мотивов степенью их согласованности с генеральной партитурой. Относительным препятствием в социальном творчестве человека выступают и эмоциональные возможности психики, определенные всего несколькими «нотами». Но, пользуясь проецируемыми реалиями, человек имеет неограниченный набор музыкальных инструментов, то есть идеальных орудий своего расширенного воспроизводства.
Если это необходимо, то граница между индивидуальной психикой и психикой коллективной может быть определена с помощью антропосо-циальных технологий. Может быть создана так называемая энергоинформационная «оболочка», позволяющая эффективно отстроиться от социально суггестированных влияний, прежде всего влияний, опосредованных суггестивным воздействием индуктивных проекций.
Субъект оказывается способен выстраивать собственную, независимую от социальной суггестии, линию поведения - и осуществлять не обусловленную этой суггестией линию собственного общественного влияния, создавая оригинальную энергоинформационную структуру и, возможно, - выдвигая новую общественную идею. Кроме того, отдельный человек может таким образом противостоять суггестивным компонентам рекламы и воздействиям различных РК-технологий.
Квалифицированная регистрация социально обусловленных элементов коллективного энергоинформационного пространства (эгергориаль-ных и архетипических компонентов) позволяет оценивать динамику групп, прогнозировать групповое поведение и, как следствие, способствовать эффективной социальной адаптации.
Следует лишний раз подчеркнуть, что субъект-коллективное энергоинформационное взаимодействие обладает невероятными по разнообразию и действенности возможностями. Это и терапия, это и коммуникация, это и РК-технологии, это вся социальная сфера. Речь идет, в конце концов, об энергоинформационном выходе Человека в Космос, на информационные просторы познаваемой им Вселенной. Может быть, это и есть предусмотрительно оставленный природой выход Разума за пределы недолговечного биологического существования Человека. Это может быть.
Санкт-Петербург, август 2003 г.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. - Л.: ЛГУ, 1968.
2. Бардин К.В. Проблемы современной психофизики // Вопросы психологии. - 1990. - № 1.
3. Верищигин Д.С., Титов К.В. Система навыков ДЭИР. - СПб: Невский проспект, 2001.
4. Выготский Л.С. Собрание сочинений. Т. 1-6. - М.: Педагогика, 1982-1983.
5. Елисеев О.П. Время, пространство и нормальное распределение как исходные понятия прикладных психологических и социологических исследований // Практикум по психологии личности. - 2-е изд. -СПб, Питер, 2002.
6. Елисеев О.П. Семантико-синтаксические критерии эволюции личности // Предисловие редактора к монографии Т.П. Тихомировой «Конструктивность билингвального общения как фактор эволюции личности». - СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2001.
7. Ильенков Э.В. Идеальное // Философский энциклопедический словарь. - 2-е изд. - М., 1989.
8. Маркс К. и Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. 2-е изд. Т. 3. -М.: Госполитиздат, 1955.
9. Рубинштейн С.Л. Человек и мир // Проблемы общей психологии. -М.: Педагогика, 1973.
10. Узнадзе Д.Н. Экспериментальные основы психологии установки. -Тбилиси, 1961.
11. Шерток Л., Соссюр Р. де. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. - М.: Прогресс, 1991.
12. Энергия // Физический энциклопедический словарь. - М.: СЭ, 1984.
13. Яворский Б.М., Детлаф АЛ. Энергия // Справочник по физике для инженеров и студентов вузов. - 4-е изд. - М.: Наука, 1968.
Поступки и цели просветленных понятны только самим просветленным.
"Думаете, что разговариваете со мной? Вы разговариваете со своим представлением обо мне!"
|
| нет доступа | |
Наши партнеры и проекты
ДРУЗЬЯ, ЕСЛИ ВЫ Повстречали БИТУЮ ССЫЛКУ СООБЩИТЕ ПОЖАЛУЙСТА ОБ ЭТОМ ИСПОЛЬЗУЯ ФОРМУ НА ГЛАВНОЙ СТРАНИЦЕ (СПАСИБО)
| | | | | |
| 
